– Встань, – шепнула Тетка Беатрис.

Она потащила меня вперед. Ее рука лежала на БОГЕ / ЛЮБВИ, и это было больно.

Тетка Беатрис сняла жемчужное ожерелье, сложила его в большую плоскую чашу перед Теткой Лидией и сказала:

– Возвращаю вам эти жемчуга чистыми, какими и приняла, и да будут благословенны они на службе следующей Жемчужной Деве, что станет носить их с гордостью, выполняя свою миссию. По Божественной Воле я приумножила Жемчуга в сокровищнице Галаада. Представляю вам Агату, Драгоценную Жемчужину, спасенную от неминуемой гибели. Да очистится она от мирской скверны, да омоется она от непристойных желаний, да избавится от греха и посвятит себя служению, что уготовано ей в Галааде.

Она положила руки мне на плечи и толкнула, чтоб я встала на колени. Я такого не ожидала и чуть не кувырнулась вбок.

– Вы что делаете? – шепнула я.

– Тш-ш, – сказала Тетка Беатрис. – Тихо.

После чего Тетка Лидия сказала:

– Добро пожаловать в Ардуа-холл, Агата, и благослови Господь твой выбор, пред Его Очами, Per Ardua Cum Estrus.

Она возложила руку мне на макушку, потом убрала, кивнула мне и сухо улыбнулась.

Все повторили:

– Добро пожаловать, Драгоценная Жемчужина, Per Ardua Cum Estrus, аминь.

«Что я тут забыла? – подумала я. – Тут же все поголовно больные, блядь».

Автограф из Ардуа-холла

46

Мой флакон синей туши, мое перо, страницы моей тетради с обрезанными полями, дабы помещалась в тайник: посредством их я и вверяю тебе свое послание, мой читатель. Но что за послание? Бывают дни, когда мне кажется, будто я – Ангел-Писец, что собирает все грехи Галаада, включая и собственные; бывают же дни, когда я отмахиваюсь от столь высокоморального тона. Разве промысел мой, au fond[58] – не всего лишь грязные сплетни? Боюсь, твоего вердикта мне не узнать.

Сильнее же иной мой страх: что все труды мои окажутся тщетными и Галаад простоит тысячу лет. Обычно такое ощущение и витает здесь, вдали от войны, в обмершем сердце торнадо. До чего тихи улицы; до чего безмятежны; до чего благочинны; и однако под обманчиво покойной поверхностью – дрожь, точно вблизи высоковольтной линии электропередачи. Мы натянуты до предела, все, кого ни возьми; всяк вибрирует; всяк трепещет, всяк неизменно начеку. Царство террора – так говорили прежде, но террор не то чтобы царствует. Нет, он парализует. Отсюда и эта противоестественная тишь.

Бывают, впрочем, и мелкие радости. Вчера я смотрела – по кабельному каналу, в кабинете Командора Джадда – Причастику, где председательствовала Тетка Элизабет. Командор Джадд заказал кофе – прекрасного кофе, какого обычно не достать; я не стала спрашивать, как он его раздобыл. Командор Джадд подлил себе в чашку рому, предложил и мне. Я отказалась. Тогда он пояснил, что сердце у него мягкое, а нервы слабые, ему надо собраться с духом, ибо наблюдать сии кровожадные зрелища ему тяжко.

– Прекрасно вас понимаю, – сказала я. – Но наш долг – свершить правосудие.

Он вздохнул, осушил чашку одним глотком и налил себе еще рому.

К Причастике приговорили двоих: Ангела, которого застукали за торговлей лимонами с серого рынка, контрабандой ввезенными из Мэна, и стоматолога доктора Гроува. Впрочем, в действительности Ангел согрешил не лимонами: его обвиняли в том, что получал взятки от «Моего дня» и помог нескольким Служанкам успешно бежать через всевозможные наши границы. Командоры, однако, не желали обнародовать этот факт – не стоит подкидывать народу светлые идеи. Официальная версия гласила, что коррумпированных Ангелов не бывает, и тем более не бывает беглых Служанок, ибо с чего бы человеку отказываться от Царства Божия и ввергать себя в огненную геенну?

На всем процессе, что должен был вот-вот оборвать жизнь Гроува, Тетка Элизабет выступила блистательно. В колледже она занималась актерским мастерством и играла Гекубу в «Троянках»[59] – фактик, почерпнутый мною в ходе наших первых совещаний, когда мы с ней, Хеленой и Видалой выковывали особое женское поприще на заре Галаада. В таких обстоятельствах пестуется товарищество, люди делятся прошлым. О своем прошлом я старалась не слишком распространяться.

Сценический опыт Элизабет не подвел. Как я и велела, она записалась на прием к доктору Гроуву. Затем в подходящий момент выкарабкалась из кресла, разодрала на себе одежды и завизжала, что Гроув пытается ее изнасиловать. Затем, отчаянно рыдая, она выползла в приемную, где помощник стоматолога мистер Уильям мог засвидетельствовать ее растрепанную наружность и истерзанное состояние души.

Особа Тетки считается неприкосновенной. Неудивительно, что Тетку Элизабет так всполошило это посягательство, единодушно решили все. По видимости, этот человек – опасный для общества псих.

Я обзавелась серией фотографий с мини-камеры, которую поместила на красивой схеме целого рта зубов. Если Элизабет решит рвануться с поводка, будет чем ей пригрозить – снимки докажут, что она солгала.

На суде показания против Гроува дал мистер Уильям. Мистер Уильям не дурак: он мигом сообразил, что начальник обречен. Мистер Уильям живописал, в какую ярость пришел Гроув, когда его раскрыли. «Блядская сука» – таким эпитетом, по словам мистера Уильяма, наградил Тетку Элизабет злодей Гроув. Ничего подобного произнесено не было – на самом деле Гроув сказал: «Зачем вы так?» – но на суде повествование Уильяма произвело нужное действие. Зрители – в том числе все население Ардуа-холла – ахнули: назвать Тетку столь площадными словами – это же почти богохульство! В ходе допроса мистер Уильям неохотно признал, что у него и прежде имелись причины подозревать своего нанимателя в нарушениях. Попав не в те руки, грустно сказал мистер Уильям, обезболивающие препараты оборачиваются серьезным соблазном.

Что мог сказать Гроув в свою защиту, кроме как заявить, что невиновен, а затем процитировать из Библии про всем известную клеветницу, жену Потифара, тоже делавшую вид, будто ее изнасиловали?[60] Невиновные мужчины, отрицающие свою вину, ничем не отличны от мужчин виновных – наверняка ты, мой читатель, и сам замечал. Слушатели не склонны верить ни тем, ни другим.

Едва ли Гроув мог признать, что ни единым похотливым пальцем не тронул бы Тетку Элизабет, поскольку возбуждают его только несовершеннолетние девочки.

Ввиду великолепного выступления Тетки Элизабет я сочла, что вполне справедливо дозволить ей самой провести процедуру Причастики на стадионе. Гроува казнили вторым. Ему пришлось смотреть, как семьдесят визжащих Служанок забивают Ангела ногами до смерти, а затем буквально раздирают на части.