– А тот ритуал… ну, с помощью которого из меня яд вытянули…

– Нет, это пустяки, хотя, безусловно, его любой маг за двадцать миль ощутил бы. Я имею в виду магическую мощь посильнее – длительную, целенаправленную и постоянную. Так вот, именно поэтому договоры играют такую важную роль в нашей жизни. Вот уже сотни лет наша магическая энергия тратится на тысячи мелких целей, рассеивается в пространстве, а не скапливается в одном месте. Картенские маги уподобились сотням искр, беспорядочно сверкающих в ночи. Только таким образом можно избежать зарева огромного костра, который наверняка привлечет внимание.

– Примите мои искренние поздравления, – ехидно заметил Локк. – У меня мозги в трубочку свернулись, но, в общем-то, я ваши объяснения понял. Получается, что ваша проклятая гильдия, или как вы там себя называете… В общем, вы ее придумали не ради безмятежной жизни, не из желания помочь человечеству, а от страха. Видно, участь Древних вас до смерти напугала.

– Верно, – кивнула Терпение. – В последние годы существования Теринской империи придворные маги совсем рассудок потеряли, друг перед другом своей силой и умениями похвалялись, грандиозные представления устраивали, лишь бы соперников перещеголять. Основатели нашего ордена обратились к императору Талатри, рассказали о своих опасениях, но их подняли на смех и с позором изгнали, хотя они говорили чистую правду: магию следует использовать в разумных пределах и осмотрительно, иначе человечество постигнет участь Древних.

– Может, я что-то недопонял, – вмешался Жан, – но то, что вы устроили в Терим-Пеле, разумным не назовешь.

– И осмотрительным тоже, – согласилась Терпение. – Именно такого длительного и целенаправленного применения сильной магии мы старались избежать, но пришлось пойти на осознанный риск. Необходимо было полностью уничтожить имперский престол, всю государственную структуру, все архивы, все признаки наследственной власти. Уничтожив Терим-Пель, мы сделали невозможным восстановление империи и тем самым обезопасили себя.

– А вдобавок выслеживали и убивали тех магов, которые не желали к вам присоединяться, – напомнил Локк.

– Да, без жалости и без пощады, – согласилась Терпение. – Жертвовать своими интересами из чистого человеколюбия мы не собирались. Безусловно, жестокости нам не занимать, но, как вы понимаете, у нас были веские причины.

Локк хмыкнул и набил рот овсянкой.

– Мой ответ вас удовлетворил? – осведомилась Терпение.

– Угу, – кивнул Локк, проглотив кашу. – Вы меня так напугали, что я теперь без ночника спать не лягу.

– Расскажите лучше, что нам нужно сделать в Картене, – попросил Жан, стараясь перевести беседу в более спокойное русло.

– Что ж, перейдем к пятилетней игре, – кивнула Терпение. – Вы готовы?

– Похоже, я снова обрел боевой дух, – заявил Локк. – Надоело кровать пролеживать. Так что смело приступайте к перечислению законов, которые нужно нарушить.

– Жан, может быть, выпьете чаю? – предложила Терпение.

– Нет уж, благодарствую, – поморщился он. – Чай на завтрак? Бр-р! А вот от красного вина я не откажусь. Велите принести ядреного пойла, чтобы до самых печенок пробрало, – оно в самый раз будет, под него дерзкие замыслы сами собой придумываются.

– Будет вам вино.

– Итак, наша задача – помочь той партии, которую поддерживаете вы, Хладнокровие, Корабел и прочие возвышенные личности, помогающие паинькам и убивающие только бедокуров. А остальные пятиколечники? Они за кого?

– Умеренность и Предусмотрительность болеют за вас. Предвидение, как и следовало ожидать, надеется, что вы случайно оскользнетесь и шею себе сломаете.

– Ага, значит, Предвидение, Сокольник и их сторонники – это наши соперники? – уточнил Локк. – То есть две враждующие партии – и больше никого? Никаких там отколовшихся, вольнодумцев, инакомыслящих и прочих бунтовщиков?

– Увы, существующих разногласий хватило всего на две партии. Впрочем, нам больше и не нужно.

Дверь тихонько отворилась. Хладнокровие внес в каюту поднос с откупоренной бутылкой красного вина, стаканами и чайной чашкой архидонны, опустил его на стол, вручил Терпению два свитка и бесшумно удалился.

Терпение взяла чашку в руки; что-то зашипело, забулькало, над чашкой поднялся пар. Жан наполнил вином два стакана, поставил один перед Локком и отхлебнул из своего. Едкая жидкость вкусом напоминала содержимое дубильного чана.

– О, чисто адское зелье, – довольно вздохнул Жан. – В самый раз будет.

– Им запасались не для питья, а чтобы пиратов отпугивать, – улыбнулась Терпение.

– Вот-вот, запашок для этого самый что ни на есть подходящий, – заметил Локк, разбавляя вино водой из кувшина.

– Ваши верительные грамоты, – объявила Терпение, подтолкнув свитки по столешнице к Локку и Жану.

Жан взял свиток, сломал печать и расправил туго свернутые листы, первым из которых оказалась лашенская проездная грамота.

– На имя… Таврина Калласа! – поморщился он.

– Старый знакомый, – улыбнулась Терпение.

Проездная грамота свидетельствовала о том, что путешественник – человек состоятельный, а не простой бродяжка. Далее в свитке обнаружился заемный вексель на сумму три тысячи картенских дукатов, выданный банкирским домом Тиволи. Похоже, для того, чтобы воспользоваться деньгами, Жану волей-неволей придется снова стать Таврином Калласом.

– Да ладно тебе, Жан, – вздохнул Локк. – Я вот вообще заделался Себастьяном Лазари, фиг поймешь, кто такой.

– Простите великодушно, я не предполагала, что выбор фальшивых личин для вас так важен, – сказала Терпение. – Счета и все остальное мы подготовили загодя, еще до того, как вас из Лашена увезли.

– Все в полном порядке, – заверил ее Локк. – Для начала и этого хватит, но, надеюсь, вы понимаете, что вашу корову нам еще доить и доить. Надеюсь, молока у нее достаточно.

– Повторяю: это всего лишь деньги на первоначальные расходы. В банкирском доме Тиволи вас ждет партийная казна – сто тысяч дукатов. Такой же суммой располагают и ваши соперники. На взятки этого с лихвой хватает, но одними деньгами победы на выборах не добиться. Так что извольте плутовать, ловчить и исхитряться.

– А кое-что из этих денег на черный день отложить можно? – спросил Локк.

– Настоятельно рекомендую потратить их все, до последнего медяка, на нужды предвыборной кампании, – ответила Терпение. – Как только объявят результаты выборов, все оставшиеся деньги исчезнут, словно по волшебству. Надеюсь, вы понимаете…

– Да уж, яснее ясного, – буркнул Локк.

– А как вообще эти выборы устроены? Ну если в самых общих чертах? – полюбопытствовал Жан.

– Сам город разделен на четырнадцать округов, еще пять – предместья. В Консель избирают девятнадцать советников. Для этого обе партии выдвигают по одному кандидату от каждого округа и вдобавок назначают их заместителей – на случай если выяснится, что основной кандидат замешан в каком-нибудь скандале. Между прочим, это происходит с завидной частотой.