В «Уртехюс» царило сонное запустение. Непуганая пыль привольно разлеглась на мебели, действуя мне на нервы. Уннер я отослала, а Сольвейг я не подпущу к своим драгоценным баночкам даже на расстояние выстрела! Козла в огород и то безопаснее. Пришлось самолично наводить хотя бы относительный порядок.

Защитные нарукавники, косынка на волосы, тряпка в руках… Разумеется, именно в этот момент опрометчиво не запертая дверь распахнулась, являя исполненный неземного очарования облик прекрасной медсестры.

При виде меня, вооруженной ветошью и метелкой, очаровательные глаза Ингрид округлились.

— Ох, прошу прощения! Я не хотела вас побеспокоить… — прощебетала она, смущенно теребя завязки ридикюля, — еще слишком рано…

На участливо-сладкий тон очень хотелось ответить резкостью, чтобы смыть с языка приторный вкус. Добавить щепотку перца или ложечку лимонного сока…

Пришлось подавить это желание, ведь воспитанные дамы не грубят посетителям.

— Ничего страшного, — я улыбнулась, хотя, полагаю, улыбка вышла вымученной, — просто я опасаюсь позволять слугам здесь убирать…

Поймала себя на том, что почти оправдываюсь, и разозлилась.

Добавила уже совсем иным тоном, холодноватым, как колко-свежий аромат мяты:

— Слушаю вас, что вы хотели?

— Я… по личному вопросу… — пробормотала она, потупившись.

Что оставалось делать? Только предложить присаживаться, потом, стараясь держаться с достоинством, снять предательские причиндалы уборщицы. Брр, представляю, что бы высказал Ингольв, узнав, как я роняю статус жены полковника в глазах знакомых!

Я ничего не смогу поделать, если милая Ингрид отправится прямиком к моему мужу и расскажет ему все в подробностях. Потому взять себя в руки и прекратить переживать по пустякам!

— Вы не возражаете, если я зажгу аромалампу? — поинтересовалась я со всей любезностью, на которую была способна. — Хотите чего-нибудь выпить?

— Не возражаю, конечно! — живо откликнулась она. — Да, спасибо, я бы не отказалась от глотка ликера.

Кто бы сомневался? Я отвернулась, капая в чашу масла имбиря и апельсина. Бодрящая, радостная смесь, от которой теплеет на душе. Тревоги растворяются в этом остро-цитрусовом аромате, как эфиры в чистейшем спирте.

— Хотя предпочла бы чашечку кофе с коньяком, — добавила вдруг она.

Моя рука дрогнула, и из пузырька пролились лишние капли. Я с досадой закусила губу, прикидывая, насколько превысила дозу. Почему-то большинство людей полагает, что ничего страшного не случится, если использовать слишком много эфирного масла. Вредное заблуждение! В ароматерапии действует старый добрый принцип «лучше меньше, да лучше». Это касается и качества, и дозировки. Не говоря уж о том, что некоторые вещества в малых количествах и в больших действуют совершенно иначе. К примеру, фенхель. Впрочем, я отвлекалась.

Решив, что из-за пары капель апельсина ничего страшного не случится (благо, это ведь не на кожу, а лампу можно будет просто скорее погасить), я обернулась к Ингрид.

Она смотрела прямо и открыто, и от ее невесомо-нежного облика у меня вдруг кольнуло в груди. Одно дело просто знать, что Ингольв мне изменяет (в конце концов, это случается с большинством замужних дам), и совсем иное — смотреть в глаза его очередного увлечения и мучительно сравнивать с собою. Чем она — лучше?! Светлые волосы легкими волнами, глаза с поволокой, холодновато-розовое сияние кожи, чуть заостренные чеканные черты…

Альг-исса не зря называла меня «солнцем», и в противовес мне Ингрид была живым воплощением лунной прелести.

— Разумеется, — прерывая затянувшуюся паузу, произнесла я, ставя турку на спиртовку.

От Ингрид веяло сладкой ватой и ванилью, так тепло и сладко, что у мужчин, должно быть, кружилась голова. А вот то, что духи совпадали с ее собственным ароматом, подчеркивая и усиливая его притягательность, никак не могло быть простым совпадением. Либо она куда опытнее, чем притворяется, либо здесь поработал мой коллега-аромаг.

Каждый предмет и любое живое существо многогранны, в единый клубок сплетаются слова и запахи, цвета и ощущения. Только мало кто может понять эту сложную вязь, а уж тем более огранить, как драгоценный камень.

Есть о чем поразмыслить.

Заговорила я вновь, лишь поставив перед гостьей чашку кофе, изрядно сдобренного коньяком. Ингрид сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на меня как-то непонятно.

Она обхватила тонкими пальцами свою чашку, будто пытаясь согреться, опустила взгляд. Сбивчиво заговорила, то ли изображая волнение, то ли в самом деле волнуясь:

— Я пришла извиниться. Извиниться за то, что… Я не хотела…

Потом вдруг оставила в покое чашку, схватила мою руку и выпалила порывисто:

— Госпожа Мирра, поверьте мне, я просто хотела подружиться с вами! Ваш муж… это получилось само собой!

— О, разумеется… — произнесла я медленно, с понятным недоверием глядя на Ингрид.

Надо сказать, мне еще не доводилось принимать извинения в подобных случаях. Куда чаще очередная пассия моего супруга начинала меня ненавидеть, видимо, полагая недостойной такого мужчины.

— Просто я… господин полковник очень любит… разнообразие, — закончила она почти шепотом.

— Действительно! — подтвердила я.

Ситуация была настолько комичной и абсурдной, что мои губы упорно расплывались в улыбке.

— Видимо, тут еще сказывается мое происхождение, — призналась Ингрид, пряча взгляд. Торопливо отпила глоток кофе и закончила: — Моя мама из ванов…

Я бы присвистнула, не будь это совсем уж неприлично. Обитатели Ванахейма, пожалуй, были самыми загадочными среди всех народов. Они редко покидали родной остров и почти никого к себе не пускали. Поговаривали, что Ванахейм — это Вальгалла на земле, изобилие природы и буйство красок, и в это вполне можно было поверить. Не зря ведь именно ваны сражались с асами за первенство в мирах, не зря именно они в древние времена считались божествами плодородия! Даже Фрейр и Фрейя происходят из этого народа…

— Поверьте, госпожа Мирра, я искренне хочу стать вашей подругой! — снова заговорила Ингрид. — Клянусь вам, я не буду появляться в вашем доме, чтобы…

Она не закончила, но я и так превосходно поняла.

Забавное сочетание наивности, полудетской хитрости и прямолинейности. Или все же расчетливости?

Указать на дверь? Боюсь, это ничего не изменит. Я бы не пыталась сама познакомиться с новым увлечением Ингольва, но раз уж так сложилось, лучше держать ее на виду.

Бабушка говорила: «Сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит». Ирония в том, что имя «Ингольв» дословно переводится как «королевский волк»…

Словом, мы мило поболтали. Ингрид выказывала искреннюю (или кажущуюся таковой) заинтересованность обычаями Хельхейма, его обитателями и достопримечательностями.