а психологи и социальные работники должны быть очень осторожны, иначе они могут допустить опасные ошибки при постановке диагноза. В любом случае, когда мы слышим, что отвращение Бетти к еде зависит от ее отношения к окружающим условиям, следует заподозрить, что это скорее психологическая, чем медицинская проблема.

Далее в примечаниях к истории болезни говорится:

«Ее состояние особенно неутешительно, когда рядом находится мать. Ребенок редко сам хочет есть и почти всегда ковыряется в тарелке. Во время еды девочка держит несколько кусочков пищи за щекой и, похоже, мучается от необходимости глотать».

Это почти безошибочно свидетельствует о том, что Бетти хочет усилить свою зависимость от материнской заботы. Возможно, в самом начале жизни мать баловала Бетти, а потом, осознав, что пошла по неверному пути, перестала. Конечно, ребенок возмущен внезапной потерей своего высокого положения, а так как мать, скорее всего, излишне подчеркивала важность еды, Бетти бьет в ее самое слабое место. Лишь в редких случаях тяжелого заболевания мозга ребенок не может глотать. Дети, у которых проблемы с глотанием (взрослые, кстати, тоже), обычно хотят привлечь к себе внимание во время еды. Складывается впечатление, что им грозит опасность, их лихорадочные попытки проглотить еду пугают людей за столом, при этом объяснить, как надо глотать, задача непростая.

«Завтрак – худший прием пищи. Бетти почти невозможно заставить хоть что-нибудь съесть».

Я не уверен, что объясняю ситуацию верно, но мне кажется, что это такой утренний запев, словно Бетти намекает матери на те проблемы, что могут всплыть в течение дня. У многих невротиков, особенно в случаях меланхолии, симптомы усиливаются по утрам, словно пациенты хотят, чтобы им было плохо. Родители переживают, если ребенок отказывается есть по утрам, поскольку они, вероятно, считают, что пострадает его здоровье. Несложно заметить, как Бетти, отказываясь есть, тем самым увеличивает свою власть, и как тем самым она начинает заправлять всем домом. Цель ребенка, по-видимому, заключается в доминировании над домочадцами. Но чтобы понять, почему она выбрала такую цель, нужно понять, какое положение она занимает в семье. Изначально я бы предположил, что она единственный ребенок в семье, и что по какой-то причине для нее жизненно важно быть самой главной.

«Довольно долго она прибегала к рвоте и имела ряд пищевых пристрастий. Если Бетти заставляли есть, ее тошнило. Недавно у нее был приступ рвоты, вызванный происшествием в школе. Учительница настояла, чтобы Бетти съела то, от чего она ранее отказалась. Девочка посчитала это несправедливым, потому что она попросила двойную порцию другой еды и к тому же ела и в школе, и дома».

Я часто повторяю: детей нельзя заставлять есть, поскольку они сильнее нас. Из отчета я делаю вывод, что у Бетти был чрезвычайно строгий учитель. Сопротивление ребенка натолкнулось на жестокое обращение, что оказалось хуже, чем весьма условная дисциплина дома. Раньше, когда у человека случался нервный обморок, его обычно обливали холодной водой, кричали на него. И часто приступы действительно прекращались. Но если властолюбивым до неприличия людям не удается добиться своего с помощью таких припадков, они просто ищут более эффективный способ. Мне вспоминается случай с одной очень честолюбивой и властной женщиной, которая не могла ехать с мужем в потоке машин. Пугаясь и волнуясь, она хватала его за руку или за руль, пытаясь остановить или помешать вести автомобиль. При этом он начинал ехать еще быстрее, пока она не понимала, что не в силах его удержать. Вы можете считать это лекарством, называть лечением, но мне это напоминает те мероприятия, что были распространены во время войны. Когда у солдата начиналась истерика, его била дрожь или он не мог говорить, врачи часто пытали его, подвергая ударам электрического тока. В результате солдаты либо прекращали дрожать, либо кричали. Однако это не лечение. С телесными симптомами, основанными на психологических установках, легко справиться с помощью силы. Но модель поведения индивида при этом не меняется. Он всегда находит другой путь, чтобы добиться ложного чувства превосходства. Несложно заставить Бетти изменить пищевые пристрастия и прекратить рвотные позывы; к сожалению, позже у нее появились бы другие симптомы.

«Существует и вторичная проблема: в последние два года девочка выказывала растущий антисоциальный настрой и усиливающуюся агрессивность по отношению к людям, включая мать. Например, она отказывается здороваться».

Мы уже поняли, что главным образом девочка нападает на мать. Отказ здороваться – весьма распространенный симптом, и объяснение ему интересно, поскольку связано с происхождением приветствий между отдельными личностями. Многим детям, чья цель – доминировать в окружении взрослых, сложно приветствовать своих учителей или просто людей на улице, ведь им кажется, что это свидетельствует об их подчиненном положении. В Вене, например, это ощущение подчинения не только подразумевается, но и фактически выражается. Обычное приветствие звучит как «Servus!» и означает: «Я твой раб». Это форма приветствия, которая восходит, я полагаю, к римским временам, когда раб должен был приподнять шляпу перед своим хозяином и сказать: «Я твой раб». В Америке, конечно, приветствие – это, скорее, показатель дружелюбия.

«При встрече с людьми Бетти не может общаться легко и свободно, или хотя бы вежливо, и часто использует оскорбительные слова. Она не забудет обиду, которую сама и придумала, и переходит от одной навязчивой претензии к другой. В настоящее время она, похоже, неохотно экспериментирует: избегает новых ситуаций и встреч с незнакомыми людьми, неважно, старыми или молодыми, но при этом не против, если кто-то другой за нее договорится, если, например, ей хочется поиграть с незнакомым ребенком».

Это еще одно доказательство неразвитого социального интереса.

«Похоже, она много думает, ее тянет побыть в тишине, и она довольно долго сидит, погрузившись в свои мысли. А после этого задает весьма умные вопросы».

Психологи, принадлежащие другим школам, в частности, к школе доктора Юнга в Цюрихе, сказали бы, что такое созерцательное отношение указывает на интроверсию ребенка. Да, этот ребенок – интроверт, но его состояние не врожденное, и мы можем понять, как оно было искусственно развито. Бетти живет уединенно, она не контактирует со своими товарищами, поэтому ей ничего не остается, как думать. Если ребенку нравится общение, и у него развит социальный интерес, Юнг увидел бы в этом экстраверсию. Это означало бы лишь то, что девочка получила хорошее воспитание и выросла в условиях, когда имела возможность испытывать социальные интересы и им следовать. Я не верю, что интроверсия и экстраверсия – раз и навсегда установленные качества.

«Ей очень дороги прогулки на свежем воздухе и природа. Она постоянно просит разрешения пожить в деревне, и когда пейзаж особенно привлекателен, восторженно восклицает: