показалось, что план удался. Джорджу видимо в голову пришла та же мысль, потому что, издав вопль торжества, он рванул в круг вслед за братом. Но тотчас же раздался громкий шипящий звук, громыхнуло, полыхнуло и близнецов вышвырнуло за пределы золотого кольца, как будто они были дисками в руках невидимого метателя. Оба с гулким шелестом вылетели за пределы ограничительной зоны и затормозили футах в десяти от кольца на холодном каменном полу. Но к тому, что они больно ударились спинами об пол, добавилось ещё и другая беда: раздался громкий хлопок и у обоих близнецов на лицах выросли длинные белые бороды.

Вестибюль вздрогнул от хохота, а Астория обречённо закатила глаза. Фред и Джордж, в свою очередь, не смогли удержаться от смеха, когда, поднявшись на ноги, они взглянули друг на друга.

— Я вас предупреждал! — весело произнёс позади них низкий голос. Все обернулись и увидели профессора Дамблдора, стоящего в дверях, ведущих в Большой зал. Он рассматривал близнецов смеющимися глазами. — Рекомендую вам как можно быстрее навестить мадам Помфри.

Проводив взглядом ушедших братьев, не особо расстроенных своей неудачей и крутящих головами так, что их бороды мотались во все стороны, директор обратил своё внимание на сидящую Асторию.

— Мисс Кливленд, я надеюсь, вы не решили воспользоваться своим преимуществом и не бросили своё имя в кубок? Знаете, мне не хотелось бы вас наказывать за такое демонстративное нарушение правил.

— У меня есть более важные дела, чем тратить своё время на выступление на потеху людям, — несколько презрительно бросила туманница.

На её не особо дипломатичное высокомерное высказывание Дамблдор только сокрушённо покачал головой и отправился к столу преподавателей, а прочие ученики принялись постепенно рассаживаться по своим местам за столами факультетов.

Вот проснулись и подтянулись гости-конкуренты.

Процокала каблучками группа девушек Шармбатона, дружно кинув свои имена в кубок и гордо вздёрнув носики, так же дружно, плотной группой, отправились за стол Когтеврана, проигнорировав немногочисленные призывы и восхищённые восклицания от парней Хогвартса.

Парни из Дурмстранга пришли, чуть ли не маршируя строем. Все, как на подбор, рослые, крепкие и угрюмые, в своей бордово-красной облегающей форме. Теперь восхищённые писки и горячее обсуждение послышалось уже со стороны девушек. Астория на такой энтузиазм только мысленно фыркнула — было бы из-за чего впадать в экстаз. Но это же люди… А это диагноз… Неизлечимый.

Беседуя, через весь зал прошли за стол преподавателей мадам Максим и Каркаров. Проходя мимо сидящей за столом Астории, они окинули её мимолётными взглядами. Директор Дурмстранга откровенно неприязненным, (вот нечего было вчера выделываться, хамить и строить из себя непонятно кого), а мадам Максим слегка заинтересованным. Но ничего не сказали, и, продолжив свою беседу, уселись за стол по бокам от Дамблдора.

За завтраком бесконечный гул обсуждений постепенно, но верно доводил туманницу до белого каления. Ей хотелось тишины и спокойствия, хотелось отдохнуть после напряжённой ночи, но выспавшиеся и перевозбуждённые ученики ставили жирный такой крест на этих напрасных ожиданиях. С трудом удерживаясь, чтобы не сорваться на, в общем-то, невиновных в её раздражительности детей, она еле-еле отсидела положенный минимум, и как только выдалась такая возможность, пулей выскочила из Большого Зала.

Куда бы ей податься? Где сейчас в замке можно найти самое тихое и спокойное место? В библиотеке? Учеников сегодня там точно не будет, а мадам Пинс гарантировано обеспечит необходимую тишину, но… Она же и не поймёт, если она (Астория) завалится «спать». А «читать» какой-нибудь учебник даже для виду… Нет, только не сейчас. Спальни факультета? Выспавшиеся за ночь дети сейчас расползутся по всему замку и его окрестностям, то есть в гостиной и спальнях должен быть сущий минимум учеников. Но не факт. Переодевания, забеги «на минуточку, припудрить носик», и прочие возможные жизненные ситуации с неизбежными вопросами: А не заболела ли она, раз валяется днём на кровати? Кстааати… Заболела! Усталость или утомление, с определённой точки зрения, можно трактовать как временное заболевание, которое лечится продолжительным отдыхом, тишиной и спокойствием. А это значит…

И Астория решительно направилась в сторону больничного крыла. Вчера она точно там никого из учеников не видела, а сегодня занятий не было. Логично, что там и сегодня никто не появится с весьма большой степенью вероятности, а уж мадам Помфри она уболтает.

***

— Итак, Кубок почти что готов принять решение, — произнёс Дамблдор, — по моим подсчётам ему необходима ещё одна минута. Теперь слушайте внимательно: когда Чемпионов назовут, они должны будут подойти к столу преподавателей, пройти мимо него и выйти из зала в соседнюю комнату (он указал рукой на дверь позади своего стола), где они получат первоначальные инструкции.

В Большом зале только что закончился очередной праздничный пир и все присутствующие замерли в предвкушении развязки: кого Кубок посчитает достойным представлять свою школу в Турнире Трёх Волшебников.

Астория сидела на своём привычном месте с краю стола Гриффиндора, и умиротворённо скользила взглядом по окружающим лицам учеников и преподавателей, которые, в свою очередь, внимательно следили за кубком. Почти десять часов отдыха в больничном крыле сказались на её настроении и самоощущении самым положительным образом. Мадам Помфри была весьма сильно удивлена её появлением в больничном крыле, когда она, ни говоря ни слова (только приветственно кивнув), прошла к одной из больничных коек и нырнула прям в одежде под одеяло. Правда, перед этим успев прилепить на стену небольшой плакат с красноречивой надписью: «До вечера не будить! При пожаре выносить первой!». Для гарантии, что её не побеспокоят, тело аватары плотно закуталось в одеяло как в кокон и ещё дополнительно накрылось сверху подушкой, чтобы уж точно никого не видеть и не слышать, после чего ядро перешло в энергосберегающий режим, оставив активными только функции непосредственного контроля ближайшего пространства. На время проведения базового обслуживания и самотестирования, перевозбужденная личностная матрица была введена в режим гибернации, позволив существенно снизить нагрузку на ядро.

И это принесло свои плоды. Нельзя, конечно, было сказать, что она готова возлюбить окружающих, но явная эмоциональная стабилизация положительно сказалась на её самочувствии.

В этот момент пламя в Кубке внезапно обрело красный цвет, рассыпалось искрами и выплюнуло в воздух обгорелый кусочек пергамента. Весь зал ахнул.

Дамблдор ловко поймал этот кусочек, и, держа его в вытянутой руке, чтобы под светом пламени, которое вновь превратилось в голубовато-белое, прочитать написанное на нём имя.

— Чемпионом Дурмстранга… — произнёс он сильным и чистым голосом, — является Виктор Крам!

Присутствующие ученики взорвались аплодисментами и радостными выкриками, а Виктор Крам поднялся со своего места за столом Слизерина, и, немного сутулясь, направился к