— Потому что с этой болезнью никто не сможет помочь! — Почти выкрикнула она. — Нам уже все объяснили. Мы были у врача. Есть только один способ…

Вика снова замолчала.

— Какой! Черт побери, почему мне все приходится тянуть из тебя клещами?

Она сдалась.

— Лекарство, я не помню, как называется. Врач маме все написал. Правда, оно не у нас, а заграницей. Его еще привезти надо. — Она вздохнула, добавила: — Дорогое, очень.

— Поэтому ты и решила заработать денег?

— Да, — она кивнула. — Я тогда не знала, что встречу здесь тебя.

— Так, — я остановил ее, — не меняй темы. Чем болеет твоя мать? Отвечай.

Вика опустила глаза и еле слышно пролепетала:

— У нее СПИД.

* * *

Вот это новость? Я судорожно перебрал в голове, все что помнил об этом вирусе в начале девяностых. Где ее мать только умудрилась подхватить заразу? В России зараженных было чертовски мало. Волна прошлась по стране немногим позже.

— Вик, — спросил я, — а с чего вы взяли, что у нее СПИД?

— Мы анализы сдавали.

— Анализы? Зачем?

Я пока ничего не понимал. Чтобы вот так налево-направо брать у всех подряд кровь на СПИД? Такого пока еще точно не было. На вирус не проверяли даже перед операцией. Позже, все позже.

— Не знаю, — она сама удивилась, — просто взяли в поликлинике.

— А дальше?

— Потом пришел результат и выяснилось. Мама до сих пор не понимает откуда.

Я отмахнулся, с этим можно разобраться и потом.

— А про лекарство как узнали?

— От врача. — Она совсем растерялась.

— От какого-то знакомого врача?

— Нет, мы больше никуда не ходили. Нам все там, в поликлинике рассказали.

— И про деньги сказали там же?

— Ну да. И про лекарство. Нам очень хороший врач попался. Он обещал помочь и сделать все так, чтобы никто не узнал. Сам понимаешь…

Я посмотрел на нее, как на глупышку. Кто же верит таким «добреньким» дядям? Кто же с готовностью тащит им деньги? Кто? Белый халат не равен нимбу над головой. Не делает он человека святым. Деньги — самое мерзкое мерило человеческой порядочности. У каждого своя цена. Тут я сам себя поправил — почти у каждого. Но исключения огромная редкость.

Вика уловила мое настроение, смутилась, расстроилась. Не знаю, о чем подумала она, но я свою мысль так и не высказал. Потому как вдруг вспомнил — в девяностых простые обыватели шарахались от зараженных. Вспомнил, как их увольняли с работы. Как родные отказывались общаться… Этих «как» была хренова туча.

А еще вспомнил, как у меня на приеме молодой парень, узнавший диагноз, сказал: «Проще в петлю». Слова его были страшными, но именно они выражали общее мнение. И мнение это бытовало еще ой как долго. Даже в двадцать первом веке люди с ВИЧ инфекцией зачастую становились изгоями.

Поэтому я не стал переспрашивать, с чего вдруг они не обратились к другому врачу? Почему не пересдали анализы? И так было понятно — боялись. Просто боялись. Просто пытались сохранить болезнь в секрете.

— Вик, — сказал я примирительно, — мне обязательно нужно увидеть твою маму.

Она заупрямилась.

— Ты не понимаешь. Я ей обещала…

— Нужно, — повторил я.

— Зачем? — Девчонка снова почти плакала.

— Бабушка твоя велела. Да и сам я не смогу жить спокойно, если не попробую помочь.

Взгляд ее засветился надеждой, она придвинулась ко мне почти вплотную громко прошептала:

— А ты сумеешь?

Я перехватил ее ладони, задержал их в своих руках ненадолго. Мне безумно хотелось ее поцеловать. Но сейчас это почему-то показалось подлостью.

— Не знаю, — сказал я, отодвигаясь на шаг, — но попытаться должен. Где-то вот здесь, — мой палец указал на грудь, где взволнованно билось мое неразумное сердце, — живет уверенность, что нет у нее никакой болезни. Что это все ошибка…

Ответ мой Вику поразил. Он подарил ей надежду, ту самую, которую она считала колыбелью идиотов. И за надежду она ухватилась.

— Ошибка? А как же анализы?

— Вик, — я заставил себя выпустить ее ладони, — Вик, давай сначала съездим. Остальное потом. Мне надо на нее хотя бы посмотреть.

На этот раз Вика даже не вспомнила о своем обещании молчать. Загорелась моментально:

— Давай, как Славка приедет, так сразу…

Мне пришлось ее немного охладить.

— Сразу не выйдет. У нас сегодня по плану Анжела. И кто-то еще, наверное.

— Блин, — сказала она сердито, — блин, я совсем забыла. Ладно, тогда поедем вечером. Сегодня вечером. Хорошо?

— Хорошо.

И на душе сразу стало легче. Правда, ненадолго.

— Я слежу! — Возник в голове голос бабы Дуси. — Ты дал слово.

Глава 27.2

Вика действительно была моей соседкой. Соседний дом, соседний двор. Знакомая лавочка. Именно сюда когда-то в далеких семидесятых-восьмидесятых мы бегали с ребятами вечерами. Именно здесь устраивались с гитарой. Я помнил все, что было со мной в той жизни. Все, кроме Вики.

Десять лет разницы в возрасте оказались непреодолимой преградой. Когда я уехал жить к деду, ведьмина внучка была совсем еще соплячкой. Играла в классики у подъезда, прыгала в резиночку. Азартно сражалась в вышибалы. У меня же были другие интересы.

Мда-а-а, я совсем по-стариковски вздохнул. Вика покосилась на меня украдкой. Интересно, что она думает обо мне? Какой я в ее глазах? Хотелось надеяться, что очень даже…

— Сереж! — Окликнула меня она. — Ты чего встал? Пойдем.

От нее можно было ничего не скрывать.

— Я тут жил. — Слова мои прозвучали печально.

— Да ну? — Она глянула пристально, выпалила: — Не врешь?

И тут же сама смутилась.

— Прости… Я не это хотела сказать.

— Ничего.

Сказал я примирительно. Ее сомнения были понятны. Поверил бы я на Викином месте, если бы услышал такое? Не знаю. Не уверен.

Я указал на лавку, заметил в глазах девчонки вопрос.

— Вон там, мы с другом по вечерам…

Она мне не дала договорить.

— Погоди! Олег! Вы с Женей Ермаковым здесь на гитаре…

Я улыбнулся. То, что меня помнили, были неожиданно приятно.

— Да.

Вика задумалась.

— Как же так может быть? Я видела тебя, совсем