– Я расскажу тебе сказку. Ты проснешься и поймешь, как сильно я люблю тебя. А глупость, которая никак не оставит нас – это временное явление. Но я прогоню ее. Я никогда больше не обижу тебя.

Она изо всех сил пыталась не выдать сейчас того, как больно Ей слышать его слова.

Когда Семеныч уснул, Она открыла глаза и, не шевелясь, долго смотрела на него сквозь рябь слез…

* * *

Утром – все тот же холод. Немного теплым оставался лишь секс, но он уже не принес той радости Семенычу. Это была не Она. Хотя и простынь под ними быстро увлажнилась и скомкалась, сползая с матраца, как обычно…

Она мысленно поблагодарила плотные шторы, не позволяющие заметить Ее опухшие глаза, в которых еще стояла застывшая соленая вода.

Она, душ, кофе. Ни улыбки, ни объятий – ничего. Семеныч чувствовал, что скоро закипит злостью. На вопросы Она отвечала холодно-приветливо, как постороннему человеку.

…Семеныча всегда поражала Ее странность: чем ближе Она подпускала к себе человека, тем жестче вела себя с ним, словно проверяя на прочность. И только чужие люди могли получать Ее улыбку, вежливость и заботу. И в данное утро он был для Нее чужим мужчиной, исходя из Ее радушно-спокойного поведения. Предложенное ему кофе в постель. Звонок предварительно установленного Ею будильника на телефоне. Никакого опоздания на работу.

– Может, увидимся сегодня вечером? Ты как? – Семеныч начал заводиться. Но ссориться вновь ему крайне не хотелось. И уходить от Нее он не был готов. Подсознательно хотелось растормошить Ее, сделать прежней. И еще одна ночь могла стать такой возможностью. Семеныч еще надеялся, что Она нарочно так себя ведет, мстя за те сообщения и недельную разлуку. Но с другой стороны «эта Она» никак не устраивала его.

– Отлично! Я смогу, – натягивая колготки, равнодушно сказала Она.

Семеныч недоверчиво посмотрел на нее. Ни радости, ни улыбки. «Как будто за деньги, – мелькнула у него мысль. – Слишком по-деловому у нее это прозвучало. А раньше она визжала и прыгала бы в восторге по кровати».

– Да я просто так спросил, не напрягайся.

– Я не напрягаюсь. С чего ты взял? – Она удивленно взглянула на Семеныча.

– Да так что-то, – Семеныч смешался: «А почему она соглашается? Судя по настроению, с которым она со мной разговаривает, особого желания не испытывает… Или испытывает, но не желание встретиться именно со мной, а желание встретиться с мужчиной. Неважно, с каким, но с мужчиной. С мужчиной для секса». Он задумчиво продолжил: – Знаешь, пожалуй, у меня сегодня может не получиться…

– Позвони, когда определишься, – Ее понимающий тон был предельно ровный.

«Что-то мне и определяться с тобой уже не хочется», – злость начинала клокотать, Семеныч замолчал.

Они спускались по лестнице. На втором этаже Ее мимолетный, но напряженный взгляд резанул по нему. Семенычу показалось, что на лестничном пролете второго этажа, где находилась стойка администрации, Она на доли секунды неуверенно замедлила шаг.

И он прошел мимо, не завернув на ресепшн и не сдав карточку от номера.

«Дрянь!» – Она почувствовала его проклятье спиной, улыбнулась и перепрыгнула через две ступеньки в конце лестницы на первом этаже у выхода, пренебрегая последней ступенькой. Их несговорчивым прощанием, когда Семеныч спускался ниже и целовал Ее, произнося самые заветные слова.

* * *

Вечер прошел абсолютно так же, как и предыдущий. Безэмоционально и прохладно. Семеныч, выходя из душа, заметил, что Она отскочила от шкафа, где лежала его сумка и торопливо закрыла дверцу.

– Ты чего? – спросил Семеныч.

– Ничего, телефон свой убрала.

Семеныч притянул Ее на постель:

– Поговорим?

– Помолчим! – рассмеялась Она, сдергивая с него одеяло.

– Ты какая-то другая.

– А такую ты меня не любишь? – и, не дав ему ответить, поцеловала его в губы. – Хочу сказку!

Семеныч не хотел Ее целовать, «такую».

– Я вчера тебе рассказывал, когда ты спала.

– А теперь расскажи, когда я еще не сплю, только не ту, где людей не было, я не люблю неправдашние сказки, – он с удивлением взглянул на Нее, но Она была серьезна. Семеныч больше не стал ничего спрашивать.

«Неужели, Она не помнит тех дней? Может, ничего не было: ни тех дней, ни любви, ни Ее?»

– Расскажи мне сказку, которая есть на самом деле, – продолжила Она, утыкаясь в подушку и покорно закрывая глаза.

Семеныча осенила догадка: «Она настолько чужая. А может Она никогда моей-то и не была? Что, если Она перестала притворяться? Ведь мне всегда не верилось в это Ее объяснение, типа: «ты такой красивый, такой любимый…». А зачем тогда притворялась раньше? А почему именно сейчас перестала?»

Он встал, походил по комнате, взбудораженный. Оглянулся на Нее. Она молчала, словно, подтверждая его мысли. Он вновь лег рядом и стал рассказывать…

* * *

«Жил-был Катер. Маленький такой катер, катерок-катерочек. Но очень трудолюбивый. Катер выполнял тщательно и ответственно огромное количество работы. Тяжелой, нудной, скучной, однообразной иногда, но необходимой. Кому-то. Катеру было не так уж важно, что эта работа была нужна не ему лично. Он любил работать. Он полностью погружался в работу и делал ее скрупулезно, забывая про необходимость отдыха, ремонта и дозаправки.

Катер буксировал большие баржи с разнообразным грузом, перевозил людей. Когда не было свободных барж, его загружали «под завязку», и он, многократно повторяя ходки, перевозил груз на своем борту. Катер был безотказным и очень упорным в выполнении поставленных задач. Он являлся идеальным исполнителем и хорошим организатором, когда вынужденно работал с кем-то вместе.

Его все очень любили и, вроде бы, старались беречь. Но как-то не получалось его беречь, потому что лучше Катера работу никто не мог выполнить. А работы было много. Катер работал и днем и ночью. Катер выкраивал время и для того, чтобы помогать тем, с кем был дружен и связан общими интересами, основную часть которых работа и составляла. Катер изнашивался, но не обращал на это внимание. Чем больше было работы, тем более комфортно чувствовал себя Катер. Потому что, постоянно работая, у него не оставалось мыслей больше ни о чем. Он гнал от себя мысли, не относящиеся к работе. И у него вполне успешно это получалось, потому что Катер работал всегда, даже тогда, когда отдыхал. Катер был рабочей лошадкой, но постепенно превращался в загнанную лошадь…

…Жила-была На – странное и страшное существо. На была очень красивая и очень сильная. На обладала рядом выдающихся сверхъестественных способностей, которые максимально использовала во вред людям. На входила в доверие к человеку, ошеломляла его своей красотой и потрясающей чувственностью, граничащей с волшебством. Полностью войдя в доверие и изучив человека, На выявляла его самую слабую сторону и, выждав наиболее подходящий для нее и наиболее неподходящий для человека момент, била этого человека в самое болезненное место с диким выкриком: «На!».