Вот что озадачило и обеспокоило Элен Эбернети в тот момент,когда вы выступили с вашей знаменитой инсинуацией. Ей показалось, будто что-то«не так». Я понял, в чем дело, вчера вечером, когда Розамунд Шейн неожиданносделала замечание о том, что происходит в подобных случаях. Все всегда смотрятна говорящего. Следовательно, что-то «не так» было с Корой Ланскене, так как втот момент на нее смотрели все, включая миссис Лео. Вчера вечером, послеразговора об отражениях и о том, как кто себя видит, миссис Лео, очевидно,стала экспериментировать перед зеркалом. Ее лицо не особенно асимметрично.Возможно, она подумала о Коре, вспомнила о ее привычке наклонять голову вправои повторила этот жест, глядя в зеркало. Что-то в отражении показалось ейнеправильным, и она тотчас же сообразила, что было «не так» в день похорон.Миссис Лео задумалась: либо Кора стала наклонять голову не вправо, а влево, чтоказалось маловероятным, либо Кора не была Корой, что тоже вроде бы не имелосмысла. Но она решила сразу же сообщить о своем открытии мистеру Энтуислу.Однако некто, привыкший рано вставать, уже поднялся, последовал за ней и,опасаясь разоблачения, ударил ее мраморным дверным стопором. – После паузыПуаро добавил: – Теперь могу сообщить вам, мисс Гилкрист, что сотрясение мозгау миссис Эбернети не слишком тяжелое. Скоро она сама сможет нам рассказать, чтос ней произошло.

– Я ничего подобного не делала, – заявила мисс Гилкрист. –Все это – бессовестная ложь.

– В тот день на похороны приезжали вы, – внезапно заговорилМайкл Шейн, пристально изучая лицо мисс Гилкрист. – Мне следовало догадатьсяраньше – я смутно чувствовал, что где-то вас уже видел, но никто не обращаетособого внимания на…

– На простую компаньонку – почти служанку, – закончила миссГилкрист слегка дрожащим голосом. – Но продолжайте, мсье Пуаро! Договаривайтеваш вздор до конца!

– Разумеется, предположение об убийстве, сделанное вамипосле похорон, было всего лишь первым шагом, – снова заговорил Пуаро. – Многоевы держали про запас. В любой момент вы были готовы признаться, что подслушалиразговор Ричарда с его сестрой. В действительности он, несомненно, сообщил ей,что ему осталось недолго жить, что объясняет загадочную фразу в письме, которуюРичард Эбернети написал Коре по возвращении домой. «Монахиня» была другим вашимизобретением. Монахиня, вернее, монахини, приходившие в коттедж в деньдознания, натолкнули вас на мысль упомянуть о монахине, которая «повсюду завами следует», что вы и сделали, когда старались услышать, что говорит миссисТимоти по телефону миссис Лео. Другая причина – стремление сопровождать миссисТимоти в «Эндерби», дабы узнать, на кого падают подозрения. Что касаетсяотравления себя мышьяком – тяжелого, но отнюдь не смертельного, – то этодостаточно старый прием. Могу сообщить, что он пробудил в инспекторе Мортонеподозрения на ваш счет.

– А картина? – спросила Розамунд. – Что это была за картина?

Пуаро медленно развернул телеграмму.

– Этим утром я позвонил мистеру Энтуислу, поручив емупоехать в «Стэнсфилд-Грейндж» и, якобы по просьбе самого мистера Эбернети, –тут Пуаро устремил твердый взгляд на Тимоти, – пошарить среди картин в комнатемисс Гилкрист и взять с собой ту, что изображает гавань Полфлексана, подпредлогом изготовления новой рамки в качестве сюрприза для мисс Гилкрист. Вдействительности он должен был доставить картину в Лондон и явиться с ней кмистеру Гатри, которого я предупредил телеграммой. В результате сделанныйнаспех набросок гавани был удален, обнаружив оригинальную картину. – Он поднялтелеграмму и прочитал: – «Безусловно Вермеер. Гатри».

Внезапно, словно под действием электрошока, мисс Гилкристразразилась бессвязной речью:

– Я знала, что это был Вермеер! А она не знала! Рассуждала оРембрандте и итальянских примитивистах и не могла распознать Вермеера, когда онбыл у нее под носом! Всегда разглагольствовала об искусстве – и ничего в нем несмыслила! Она была на редкость глупой женщиной. Вечно болтала об «Эндерби», одетстве, о Ричарде, Тимоти, Лоре и всех остальных. Эти дети купались в деньгах!У них всегда было все самое лучшее! Вы не представляете, как надоедает час зачасом, день за днем слушать одно и то же и откликаться: «О да, миссисЛанскене!», «В самом деле, миссис Ланскене?». Притворяться, что тебе интересно,а в действительности скучать, зная, что впереди тебя не ждет ничего… И тут –Вермеер! Я читала в газете, что картина Вермеера недавно была продана за пять слишним тысяч фунтов!

– И вы так жестоко убили ее из-за пяти тысяч? – В голосеСьюзен звучало недоверие.

– На пять тысяч, – отозвался Пуаро, – можно взять в арендучайную и снабдить ее всем необходимым…

Мисс Гилкрист повернулась к нему:

– Хоть вы меня понимаете. Это был мой единственный шанс. Ядолжна была раздобыть крупную сумму. – Навязчивая идея вибрировала в ее голосе.– Я собиралась назвать новую чайную «Пальма» и заказать меню с верблюдами наобложке. Иногда можно достать симпатичный фарфор – из того, что не приняли дляэкспорта, – а не эти ужасные белые чашки. Я хотела открыть чайную в каком-нибудьприятном месте, где живут симпатичные люди, – в Рае или, может, Чичестере… Яуверена, что смогла бы добиться успеха. – Помолчав, она задумчиво добавила: –Дубовые столики и маленькие плетеные стулья с мягкими сиденьями в красно-белуюполоску…

Несколько секунд несуществующая чайная казалась болеереальной, чем викторианская солидность гостиной в «Эндерби»…

Чары развеял инспектор Мортон.

Мисс Гилкрист вежливо повернулась к нему.

– Конечно, – сказала она. – Я готова следовать за вами. Нехочу никаких неприятностей. В конце концов, если я не смогу открыть «Пальму»,все остальное не имеет значения…

Мисс Гилкрист вышла из комнаты вместе с инспектором, аСьюзен произнесла по-прежнему дрожащим голосом:

– Никогда не представляла себе убийцу, выглядящую как леди.Это ужасно…

– Но я не понимаю, при чем тут восковые цветы, – сказалаРозамунд, с укоризной глядя на Пуаро своими огромными голубыми глазами.

Они находились в лондонской квартире Элен. Сама Эленотдыхала на диване, а Розамунд и Пуаро пили чай вместе с ней.

– Не понимаю, какое отношение имеют к этому восковые цветы,– повторила Розамунд, – и малахитовый столик.

– Малахитовый столик – никакого. А восковые цветы быливторой ошибкой мисс Гилкрист. Она упомянула, что они великолепно выглядят намалахитовом столике. Но мисс Гилкрист не могла видеть их там, потому что ихразбили и унесли до ее приезда вместе с Тимоти и Мод. Значит, она видела их,побывав в «Эндерби» как Кора Ланскене.

– Глупо с ее стороны, – заметила Розамунд.