Привычка О-Хару отпускать вслух замечания, обращённые к самой себе, была хорошо известна в доме. Когда ей случалось бывать в кино, она, захваченная происходящим на экране, то и дело восклицала: «Вот это здорово!» — или: «Интересно, что же он сейчас будет делать?» Другие служанки жаловались, что с ней невозможно ходить в кино, она способна уморить своими замечаниями. Тэйноскэ невольно улыбнулся при мысли, что даже в этой критической ситуации О-Хару осталась верна себе.

* * *

После ухода Тэйноскэ Сатико места себе не находила от беспокойства. Наконец, когда дождь несколько утих, она вышла за ворота. Мимо как раз проезжал автомобиль из пристанционного гаража. Узнав её, шофёр поздоровался, и Сатико поспешила расспросить его, не знает ли он, что происходит по ту сторону железнодорожной линии, где находится школа. По словам шофёра, сам он там не был, но, как ему кажется, школа не должна пострадать, ведь она стоит на высоком месте, хотя вокруг всё залито водой. У Сатико немного отлегло от сердца. Здесь, в Асии, продолжал между тем водитель, наводнение не такое уж сильное, куда хуже, по слухам, обстоит дело у реки Сумиёсигавы. Ему в тех местах побывать не пришлось, потому что и на шоссе, и на железной дороге движение полностью прекратилось, но люди рассказывают, что там творится нечто невообразимое. До станции «Мотояма» ещё можно кое-как добраться по железнодорожному полотну, но дальше к западу образовалось целое море грязной воды. Огромные волны несутся с гор, обгоняя друг друга и сметая всё на своём пути. Люди, уцепившись кто за татами, кто за ветви деревьев, отчаянно взывают о помощи, но спасти их невозможно…

Теперь Сатико уже всерьёз забеспокоилась о сестре. Она знала, что школа Норико Тамаки находится совсем близко от реки Сумиёсигавы, как раз там, где, по словам водителя, «образовалось целое море». Обычно Таэко шла пешком по шоссе и там садилась на автобус.

— Нынче, утром я как раз встретил вашу сестру, — сказал шофёр. — Она направлялась в сторону шоссе. На ней был зелёный плащ, верно? Я думаю, она успела добраться до места прежде, чем началось наводнение… Да, в тех краях положение серьёзное…

Не помня себя. Сатико побежала в дом и непривычно громким голосом позвала: «О-Хару» Тотчас же явившаяся на её зов служанка объяснила, что О-Хару ушла вслед за хозяином и с тех пор не возвращалась. Губы Сатико дрогнули, она заплакала, как ребёнок. О-Аки и О-Хана в растерянности молча смотрели на хозяйку. Устыдившись своих слёз, Сатико выбежала из гостиной на террасу и, всё ещё продолжая всхлипывать, спустилась в сад, Сквозь проволочную сетку, разделявшую их участки, она увидела бледное лицо Хильды Штольц.

— Госпоша Макиока, ваш супруг… всё есть благополючно? Эцуко-сан… благополючно?

— Муж пошёл за Эцуко. Кажется, школа не пострадала. А ваш супруг?

— Он скоро-скоро отправлялься в Кобэ за Петер и Руми. Я ушасно вольноваться.

Из троих детей Штольцев только маленький Фриц пока не ходил в школу, а Петер и Роземари учились в Кобэ, в школе при немецком клубе. Прежде Сатико нередко видела, как они по утрам выходили из дома вместе с отцом, который служил тоже в Кобэ. Однако в последнее время дети всё чаще ездили в Кобэ одни: из-за Китайского инцидента фирма, в которой служил их отец, значительно сократила свою деятельность и г-н Штольц сплошь и рядом оставался дома. Именно так случилось и сегодня. Г-н Штольц не поехал на службу, но потом, забеспокоившись о детях, отправился за ними в Кобэ. Никто ещё не знал тогда ни о том, насколько серьёзно наводнение, ни о том, что железнодорожное сообщение с Кобэ прервано, и теперь г-же Штольц оставалось лишь молить бога, чтобы муж смог благополучно добраться до школы.

Хильда Штольц говорила по-японски намного хуже своих детей, и для Сатико было затруднительно объясняться с нею — порой ей приходилось даже прибегать к своим скудным познаниям в английском языке.

— Вот увидите, с вашим супругом не случится ничего худого, — пытаясь хоть немного успокоить и ободрить соседку, сказала Сатико. — Затопило только Асию и Сумиёси, Кобэ же, по всей вероятности, вовсе не пострадал. Петер-сан и Руми-сан в полной безопасности, я в этом совершенно уверена, успокойтесь, пожалуйста.

Поговорив с г-жой Штольц, Сатико вернулась в гостиную, а ещё через несколько минут в воротах, которые она оставила открытыми, показалась Эцуко с Тэйноскэ и О-Хару.

* * *

Из рассказа мужа Сатико узнала, что школа Эцуко и в самом деле нисколько не пострадала. Но поскольку всё вокруг было затоплено водой, из опасения, что вода поднимется ещё выше, занятия отменили и детей отвели на второй этаж, где они ждали, пока за ними придёт кто-нибудь из родных. Таким образом, Эцуко ничуть не испугалась и только беспокоилась о доме. Тэйноскэ оказался в числе первых, кто поспешил забрать своих детей.

Поблагодарив директора и учителя, Тэйноскэ вместе с дочерью и О-Хару пустился в обратный путь. Только что, в школе, Тэйноскэ пожалел, что сразу не отправил служанку домой, — ему было неловко, когда она, вся мокрая и грязная, на виду у изумлённых учителей и родителей бросилась к Эцуко с громкими возгласами: «Барышня! Живая!» Но теперь присутствие О-Хару было просто неоценимо. Вода всё прибывала, и течение становилось всё более бурным, поэтому Тэйноскэ пришлось часть пути нести Эцуко на спине. Не будь с ними О-Хару, которая шла впереди навстречу потоку, принимая на себя его натиск, Тэйноскэ вряд ли удержался бы на ногах. Самой О-Хару, конечно, тоже было нелегко: временами вода доходила ей до пояса. Устав идти наперекор бегущему с севера потоку, они при первой же возможности повернули к западу, однако здесь, на уличных перекрёстках, передвигаться стало особенно трудно и опасно. К счастью, оказалось, что в одном месте протянут канат, и, ухватившись за него, они смогли благополучно миновать трудный участок, в другом им помог человек из отряда гражданской самоохраны, в третьем они были вынуждены рассчитывать только на себя да на зонтик О-Хару.

Казалось бы, Сатико должна была радоваться благополучному возвращению дочери и благодарить мужа и О-Хару, но она по-прежнему не находила себе места от беспокойства. Едва дослушав рассказ Тэйноскэ, она снова залилась слезами:

— Кой-сан… Что с нею?..

Обычно, чтобы дойти до школы и вернуться обратно, Тэйноскэ требовалось не более получаса, сегодня же на это ушёл целый час, даже больше. Пока Тэйноскэ отсутствовал, Сатико успела узнать кое-какие новые подробности о наводнении в Сумиёси: вся местность к западу от станции «Танака» превратилась в сплошную бурлящую реку район, где находилась школа Норико Тамаки, оказался, таким образом, в числе наиболее тяжело пострадавших от наводнения рынок Конан и площадка для игры в гольф, расположенные к югу от шоссе, были полностью затоплены и слились с морем количество жертв и разрушений не поддавалось исчислению.

Одним словом, всё дошедшие до Сатико известия были отнюдь не утешительными, и она уже почти потеряла надежду увидеть сестру в живых. Но Тэйноскэ, переживший знаменитое Токийское землетрясение[66]и знавший по опыту, что слухи бывают преувеличенными, пытался, как мог, её успокоить. Он слышал, что по железнодорожному полотну можно дойти до Мотоямы, так почему бы ему не отправиться туда и не увидеть собственными глазами, что там происходит? Если всё обстоит действительно так, как утверждают люди, дальше ему, конечно, не пробраться, но он почему-то был уверен, что положение не настолько серьёзно. Во время землетрясения он убедился, что от стихийных бедствий гибнет не так уж много людей, как обычно себе представляют. Даже в самых, казалось бы, безнадёжных ситуациях людям удаётся каким-то чудом спастись… Во всяком случае, пока ещё рано оплакивать Таэко. Сатико должна взять себя в руки и спокойно ждать его возвращения. Он просит её не волноваться, если задержится. Рисковать собой без надобности он не собирается, и если поймёт, что дальше не пройти, то повернёт назад.