– Да, хорошо бы прояснить, – без энтузиазма согласилась я, держась за голову, в которой прочно установилась беспросветная облачность.

– Выпей чаю, милая. – Денис заботливо подвинул ко мне чашку.

– Вечерний чай в кругу семьи! Какая прелесть! – с умилением сказал Зяма и хорошенько приложился к пиву.

Мы сидели в полутемном ресторане отеля, игнорируя взгляды официантов, которым мы мешали сервировать столы к завтраку. Был девятый час вечера, кухня давно закрылась, но чаю мне все-таки дали. Зяма принес себе и Алке напитки из бара, а Денис вообще ничего не пил. По-моему, он был пьян от счастья.

– Конечно, все хорошо, что хорошо кончается, но хотелось бы понять весь сюжет, – не унималась любознательная Трошкина. – Вот, к примеру, Маня, Муня и Моня – они у нас кто?

– Кто у тебя Маня, мы уже уяснили, – очень язвительно сказал Зяма.

Алка сердито покраснела, но не успокоилась:

– Маня, Муня и Моня – обаятельные мошенники, так?

– Втянувшие нашу Инку в свою преступную деятельность, – вздохнул Денис. – Впрочем, мы им это простим – за содействие, оказанное правоохранительным органам в ходе поимки настоящего преступника.

– А настоящий у нас кто, мы уже знаем? – спросила я, морщась и массируя виски.

– Знаем, – кивнул Денис. – Селим Джафар-оглы, двадцатитрехлетний рабочий-строитель, турок, проживающий в Австрии.

– О! – сообразила я. – Вот почему в тумане кричал муэдзин и шныряли женщины в длинных платьях и головных платках! Он привез меня в какое-то турецкое поселение!

Кулебякин кивнул.

– А чего это турки взъелись на нашу Дюху? – удивился Зяма. – Дюха! Что плохого ты сделала австрийским туркам, признавайся? По примеру пращуров-казаков написала хамское письмо турецкому султану?

– Инночка ни в чем не виновата. – Денис покачал головой и ласково погладил мою руку. – Это все злой рок.

– В Турции говорят – «кисмет»! – влезла с репликой чересчур умная Трошкина.

– Вот, читайте. – Кулебякин достал из кармана многократно сложенную газетку, развернул ее и положил на стол. – Мне это дали коллеги в полиции.

– Читать, говоришь? Ну спасибо! – ехидно молвил Зяма. – Извини, но тут по-немецки написано, и я лично ничего не понимаю.

– А я понимаю! – похвасталась Алка. – Кое-что… Посмотри на фото, Зямка! Неужели ты ее не узнаешь?

– Клянусь тебе, Аллочка, эта милая девушка мне совершенно незнакома! – изучая девицу на снимке, с сожалением сказал Зяма.

Приглянувшаяся ему барышня была весьма недурна: как говорится, высока, стройна, бела. И ноги у блондинки были такие длинные, что верхний край чулочной резинки заканчивался на уровне крыши автомобильчика, у которого она остановилась.

– Ты не туда смотришь, дорогой, – ехидно сказала Трошкина. – Забудь про милую девушку, посмотри лучше на машину!

– Так это же наша тачка! – присмотревшись, с претензией вскричал Зяма. – Та самая, которая в угоне! Ничего себе! Девица модельной внешности ворует малолитражки?!

– Давайте я переведу вам статью, – предложил Денис. – Она называется: «Швейцарский турок обманул доверчивых земляков на 1 миллиард 630 миллионов евро».

– Мне уже интересно, – пробормотала я.

– Слушайте дальше: «По обвинению в мошенничестве в международный розыск объявлен 44-летний житель Германии по прозвищу Турок. Он обманул тысячи мелких вкладчиков в Германии и Австрии на общую сумму 2,4 миллиарда франков, что составляет 1 миллиард 630 миллионов евро».

– Я не совсем поняла, как он это сделал? – спросила я.

Денис посмотрел на меня с легким подозрением – наверное, подумал, что я подхватила от Мани и Муни бациллу нездоровой предприимчивости, – но все-таки объяснил:

– Грамотно он это сделал. Выпустил кучу липовых акций и продал их простофилям.

– Вот это, я понимаю, размах! – воскликнул мой братец, обращаясь к Трошкиной. – Не то что у твоего жалкого Мани!

Алка тихо зарычала, и Денис повысил голос:

– «Мошенник убедил 18 000 человек, преимущественно турецких рабочих-нелегалов, в том, что он построил первый турецкий автомобиль. Прототип малолитражки под маркой Bebek, что по-турецки означает «Малышка», был представлен на Женевском автосалоне позапрошлого года. Однако завода, на котором производились бы автомобили, никогда не существовало».

Мы с вами, друзья мои, катались на уникальной машине – единственном в мире «Бебеке»!

– Ты про нашу серебристую малолитражку? – Зяма наморщил лоб. – А я думал, эта марка как-нибудь на «с» называется. Помните, на капоте была такая буковка на полочке?

– Это не буковка, деревня, это полумесяц! – высокомерно объяснила любимому всезнайка Трошкина. – Священный мусульманский символ!

– Как-как называется эта машинка – «Бебек»?! – Я подпрыгнула на стуле.

– «Бебек», что означает «малышка», – со вздохом подтвердил Кулебякин. – Вымогая у меня стотысячный выкуп, Джафар-оглы говорил по-немецки – «кляйне». И я, конечно, решил, что малышка – это ты, милая!

– Бебек! Ну, конечно, бебек! – не обращая внимания на его слова, повторяла я. – Я услышала «бибика» и решила, что дяди-Мишин мальчик лепечет по-русски, как младенец! А он настойчиво предлагал мне арендовать «Бебек»!

– Ах, так вот, значит, почему этот самый Селим потребовал такой большой выкуп! – Зяму тоже осенило. – А я-то думал, что это за цены у них тут такие безумные – сто тысяч евро за возврат подержанной малолитражки!

– Для следствия эта машина – улика, – веско сказал Денис. – А для Турка – инструмент весьма прибыльного мошенничества, которое еще могло быть продолжено в какой-нибудь другой стране.

– В Лихтенштейне, например, – задумчиво пробормотала я. – Черт! Похоже, и тут меня использовали «втемную»: ушлый немецкий мальчик предоставил мне опасное право перегнать прототип в другую страну.

– Это понятно, – кивнула умница Трошкина. – Я другого не понимаю: почему Джафар-оглы требовал выкуп именно с тебя, Денис? Ты-то какое отношение имеешь к «Бебеку»?

– Никакого! – Денис криво ухмыльнулся. – Если не считать того, что я турок.

– В смысле, сын турецкоподданного? – Зяма запоздало заинтересовался происхождением друга.

– В смысле, тупой идиот! – покаялся Кулебякин. – Однако моя добрая и тактичная невеста предпочитает выражение «глупый турок»…

– Я несколько раз назвала тебя турком, когда мы были в трактире, – вспомнила я.

– А Джафар-оглы твои слова услышал и решил, что Турок – это кличка, а я – тот самый скрывающийся от правосудия негодяй, который обманул лично его и еще 17 999 доверчивых простаков, – подхватил Денис. – И почему бы ему было не подумать именно так, если наша компания разъезжала не на чем-нибудь, а на единственном в мире «Бебеке»?