Преклониться пред неодолимыми стихиями — не значит преклониться пред неприятелем, и слава кавказцев вынесет правдивый рассказ, не прибегая к уверткам! Сами же кавказцы и рассказали все, как было. Честный человек поймет и оценит этот поступок.

В лагере кабардинцев к трем часам пополудни воды уже не стало… К счастью, посланные с верблюдами в Бала-Ишем, казаки дали знать, что колодцы всего в 15 верстах и не засыпаны, что воды много и хорошего качества. Туркменский аул, сидевший на этих колодцах, немедленно откочевал. Туда потянулись и все казаки, обманувшиеся в надежде найти у пехоты воду… Путь к Бала-Ишему представлял ту же картину борьбы последней энергии человека с непрерывными препятствиями, подавляющим зноем и усталостью. Только к 5 часам вечера начали подходить в лагерь кабардинцев посланные за водою верблюды. К 9 часам подвезено было всего до 230 бочонков и 50 бурдюков, т. е. до 1300 ведер. Часть воды была тотчас отправлена навстречу все еще подходившим казакам. Некоторые из них едва могли добраться до лагеря, другие потянулись к Бала-Ишему.

«Привезенная вода несколько освежила людей; можно было по крайней мере набрать хотя один взвод, правда, едва способных держать оружие; взвод этот был отправлен к Бала-Ишему на случай нападения на потянувшихся туда казаков».

Факт весьма красноречивый: из шести рот пехоты и команды саперов, отдыхавших с 7 часов утра, едва набралось к вечеру 60 человек, способных к движению!

Составитель статей для «Военного сборника» о хивинской экспедиции, переделывая текст официальных донесений и отзывов, изложил приведенную цитату так: «Привезенная вода несколько освежила людей. Тотчас же был сформирован из наиболее сохранивших силы казаков один взвод, который и направлен к Бала-Ишему, на случай нападения на потянувшихся туда одиночных казаков».

Может быть, так и лучше, но следует придержаться официального сообщения, тем более что в лагере оставались только те казаки, которые совершенно не могли идти далее и преимущественно пешие; конные же, понятно, спешили к колодцу, чтобы спасти лошадей. Ясно поэтому, что не из казаков набирали сборный взвод. Задним эшелонам, выступавшим с Игды 19-го и 20-го числа и шедшим также весьма неуспешно, приказано было вернуться назад, а кабардинцы должны были перейти к Бала-Ишему.

21-го числа, около 4-х часов утра кабардинцы, с ночевавшими у них пешими казаками, поднялись в поход. Но так как за верблюдами смотрели нижние чины, по недостатку погонщиков, и как по случаю крайнего утомления люди не загнали с вечера верблюдов, то пришлось употребить немало времени, чтобы собрать рассеявшихся животных. «Многие из офицеров вынуждены были сами собирать и загонять к ротам ходивших на пастьбе баранов и верблюдов».

Недостаток погонщиков происходил оттого, что большая часть верблюдов была добыта силою. Пришлось приставить к ним солдат. Но как самое простое и немудреное дело может быть более или менее легким, смотря по тому, как за него взяться, как приноровиться, то весьма понятно, что непривычные к обращению с верблюдом, неопытные в деле вьючки солдаты тратили напрасно и силы, и время, где достаточно было какой-нибудь неведомой для них сноровки.

Поднять упавшего верблюда, поправить съехавший вьюк, перетянуть арканы — все это повторялось на каждом шагу и страшно утомляло людей.

Казалось бы, отчего не добывать силою и погонщиков? Взятые на Игды 267 пленных (раненые 21 чел. не в счет) — вот бы и пригодились! Вся штука в том, что отряд и сам голодал, посеявши дорогой множество провизии, а 267 лишних ртов — чистое разорение.

Пока офицеры гонялись за баранами и верблюдами, время уходило, а для сбережения сил надобно было торопиться, пройти «холодком» как можно больше, — что уж за ходьба, когда взойдет солнце! К «лучезарному светилу дня», к «величественному Фебу» люди относились даже с ненавистью.

Пришлось выступать не всем частям вдруг, а какая когда поспеет: последние роты тронулись только около 5 часов утра.

И так, волей-неволей Маркозову пришлось таки последовать благоразумному совету туркмен-проводников! За его упрямство, однако же, наказан не он… С восходом солнца наступил почти такой же палящий зной, как и накануне; определить температуру было нечем: 20-го числа все термометры, какие были в отряде, полопались.

Около 8 или 9 часов эшелон добрался до благословенных колодцев, растеряв на пути более ста человек, не имевших сил идти за другими, хотя дорога была несравненно легче прежней. Путь обозначался вереницей павших накануне казачьих лошадей.

В эшелоне Козловского отсталым не давали воды, в виде наказания за нерасчетливую трату воды… В кабардинском батальоне на привале дали по котелку воды, а в сборной роте — по 9 крышек. Тут получена записка Маркозова: «Идти на Бала-Ишем». Пошли… На 9-й версте новая записка: «Идти на Орта-кую». Свернули… но сбили проводников поворотами вправо и влево без дорог. Они объявили, что ночью собьются. Стали на ночь, пройдя 10 верст. Оказалось, что кол. Бала-Ишем всего в 15 верстах от ночлега! Туда маркитант и отправил свих верблюдов за водой. Эта вода и пригодилась отступавшим полуголым казакам. Навстречу им Козловский послал сначала 12, потом еще 10 бурдюков, да по 2 чел. от роты с водой и по 5 верблюдов для подвозки больных. Сюда прибыл и Маркозов. Сборная рота из лучших людей имела только 6 человек, годных на службу… К 10 часам вечера пришла с Бала-Ишема стрелковая рота, посланная за водой. Люди ожили и на другой день потянулись к Бала-Ишему.

В Бала-Ишеме была немедленно произведена перекличка казаков; не оказалось на лицо 15 человек. Тотчас послана была команда из 20 казаков, посаженных на верблюдов, и караван из 15 вьюков с бурдюками, наполненными водою, и с различными медикаментами. Караван этот должен был проследить весь путь казаков от лагеря до Орта-кую.

Часам к 5 вечера команда эта воротилась, но привезла с собою только 11 человек, подобранных на дороге в бессознательном и почти бесчувственном состоянии. Привезено было и брошенное оружие, не забыта и одежда.

К этому же времени вернулись к отряду и те трое «искателей воды», Ата-Мурад и др., которые были посланы еще в ночь с 19-го на 20-е число искать колодца Орта-кую. Замучив на дороге своих лошадей, из коих одна даже пала, они оставили остальных на колодце, а сами пошли назад пешком, но придя к месту ночлега около 6 часов утра, не застали там уже товарищей. Поэтому им пришлось снова пройтись до колодцев, чтобы забрать оставленных там лошадей. Вечером 20-го тут собралось 6 человек — вот все, что дошло до Орта-кую из маркозовского отряда.

Колодцы оказались приблизительно верстах в десяти от места последней остановки сотен. Если бы знать да ведать, не пришлось бы казакам тащиться с непоеными лошадьми назад столько верст! А знать и ведать обязан был Маркозов, хвалившийся, что этот путь он знает!

У колодцев были видны следы туркменской кочевки, только что оставившей место. Колодцы, числом 4, засыпаны не были; воды в них достаточно и хорошего качества.

Который уже это колодезь, откуда снимается туркменская кочевка перед приходом русского отряда?