Первые волки серыми тенями промелькнули в соседнем с нами буераке и побежали по нему, так мы спустили трех волкодавов, которые бросились наперерез стае, через некоторое время донесся визг и рычание – может, помочь? Я вопросительно посмотрел на старика, он успокаивающе похлопал меня по руке, мол, не надо…

– Если собака плохая, не справится с волком, так ей и незачем жить, – пояснил мурза.

На бугор забрался очередной волк и, не заметив охотников, прятавшихся в складках местности, бросился прямо на нашу засаду. А за ним еще трое молодых волчат кинулось вперед, тут засвистели стрелы, и понеслось. Десятка три волков, поневоле объединившись в единую стаю, пошли на прорыв. Мы спустили остальных собак с поводков и стреляли, стреляли, с обоих флангов поливая серо-коричневую массу стрелами, кстати, помимо волков, мимо нас попыталась пробиться стайка сайгаков, но горбоносым антилопам не повезло – их быстро утыкали стрелами. Некоторые волки все же прорвались сквозь блокаду, за ними погнались всадники, размахивая нагайками, но старик, усмехнувшись, остался на месте.

– Пускай мчатся, все равно самые опытные и сильные волки уйдут, нам и не надо, чтоб все погибли, а то на пустующие угодья придет новая стая, более многочисленная, и тогда нам придется зимой несладко, – примерно так он объяснил мне мудрость данного поступка. Я проехался до оврага, где волкодавы, рыча и взвизгивая, драли какую-то животину, больно долго дерутся, помочь собакам все же следует. На дне балки шел нешуточный бой, уже один волкодав растерзанный лежал под ногами двоих своих собратьев, а третий волкодав, вцепившись в глотку, терзал великолепного даже в своей беспомощности гепарда! Я кинул Ворона вперед и, размахивая камчой, попытался отогнать псов от полумертвой животины. Счас шкуру попортят, твари, и я не в полную силу огрел камчой одного из волкодавов, двое псов отбежали, яростно огрызаясь на меня, а последний так и не выпустил горло кошки из захвата, пока не додавил, впрочем, винить его не за что… работа такая.

Я подошел к издохшему гепарду, недоумевая, как такое быстрое животное не смогло уйти от довольно медлительных волкодавов… Все объяснилось, когда я подошел поближе к убитой кошке: в щели, под гигантской глыбой, у которой она дралась, лежали, тихо попискивая, два котенка гепарда…

Да это самая лучшая добыча для меня!

Доставили они мне мороки: сначала еле отбил у кидающихся на меня волкодавов, затем кормление – тоже проблема, но проголодались к вечеру и стали пить кобылье молоко, смешанное с кровью. Сам бы я, наверное, не додумался, никогда ранее мелкую скотинку, оторванную от мамкиной сиськи, выхаживать не приходилось. В стойбище были только что ощенившиеся суки, но пробовать подсунуть малышей, когда они кормят своих щенков, даже на ум не приходило – вмиг разорвут. Старый кочевник долго наблюдал за моими мучениями. Видя, как я уже пару раз выкупал котят в миске с молоком, он вынес из своей юрты пустой бурдюк, жестом предложил мне наполнить его оставшимся молоком, затем отошел к коновязи и, недолго думая, надрезал вену на плече у старой лошади. Старушка, видимо, привыкла к такому обращению и, только недовольно махнув хвостом, терпеливо ждала, когда закончится операция. А туземец, вытащив из-под полы грязнейшего халата кусок смолы, пожевал ее и смачно залепил рану. Затем, все так же молча, старик разжал челюсти маленького гепарда и направил струю жидкости из бурдюка прямо в его пасть. В первый момент котенок чуть не захлебнулся, но уже через мгновение припал к дырке, жуя края кожаного мешка. Старик одобрительно покивал головой и, улыбнувшись мне, сказал: «якши». Мы молча посидели, внимательно наблюдая, как котята расправляются с едой. К этому времени совсем стемнело, и тревожный топот несущегося во всю прыть всадника раздался как удар грома в стихающем ночном стойбище. Сразу двое караульных бросились к всаднику, а тот, скатившись с коня и растолкав часовых, кинулся в юрту Ильяса. Мне стало любопытно, что это у них случилось? Передав корзинку с уснувшими в ней котятами вышедшей на улицу Зульфие, я подался поближе к юрте мурзы. К этому времени там скопилась изрядная толпа народа, а через короткое время из юрты вышел сам Ильяс со старшим сыном. Лицо его было спокойно. Наткнувшись взглядом на меня, он махнул рукой:

– Все нормально, Степан. Обычное дело. Молодежь из стойбища мурзы Вахида угнала наш табун лошадей. Табун на границе наших земель пасся. Ночью собак стрелами перебили, а заснувших табунщиков, избив основательно, связали, – пояснил мне Ильяс, когда я подошел поближе.

– И какая будет «ответка»?

Ильяс, даже если и не понял вопроса, все же догадался:

– А сейчас за ними соберем молодых ребят, если табун не догонят, так у Вахида стада пощиплют. Хочешь поучаствовать?

Отказываться было неудобно, вроде как родственником стал.

– Ладно, а кто старшим пойдет?

– Мой старший сын – Дамир, он уже не раз в набеги ходил, – старик покивал в сторону рыжеволосого крепыша, беседующего с молодыми степняками чуть в стороне от нас. – По-русски он почти не говорит, хотя и понимает. Так что, думаю, общаться сможете.

– А долго до стойбища Вахида добираться?

– Нет, на сменных лошадях, без груза, завтра к вечеру на месте будете.

Сборы были недолгими. В набег отправились втроем с Митькой и Щербатым, а Трофим и проводник на всякий случай в стойбище остались.

Выехали еще до полуночи. Светила яркая луна, степь стелилась под копытами лошадей ломкой по-осеннему травой, а холодный ночной воздух гнал куда-то круглые шары перекати-поля. Вдыхать чистый холодный воздух было приятно. Казалось, ветер выдувает из моей одежды весь смрад, которым я успел пропитаться в становище. Слева от меня ехал Дамир и тихо напевал себе что-то под нос.

– О чем поешь, Дамир?

– Что вижу, то пою, луна, стэп вижу – пою, – лаконично ответил сын мурзы.

Понятно, общение ограничено языковым барьером. Но, во всяком случае, имеется надежда, что при постановке боевой задачи мы поймем друг друга. Нас в команде было тридцать человек. Вооружены бойцы были неплохо, но еще перед выездом мурза предупредил, что проливать кровь стоит только в крайнем случае. А мне сейчас вспомнился наш набег на совхоз, и чем он закончился. Ведь мы тогда совсем не хотели кого-либо убивать.

Часа через два после полуночи луна зашла за тучи, и отряд остановился на отдых. Ехать без света даже рысью по степи очень опасно, кони покалечиться могут, попав ногой в случайную яму или нору зверя.

* * *

Ярко запылали костры. Казалось, степняки совсем не озабочены тем, что кто-то их может увидеть, но боевое охранение они выставили. Вскоре поспел чай, и ребята, проголодавшиеся в дороге, с удовольствием перекусили вяленым мясом, запивая его ароматной жидкостью. Я долго не мог уснуть и лишь перед рассветом смежил веки, но проснулся бодрым. Ехали по холодку до самого полудня. Остановились на привал, и Дамир выслал вперед трех разведчиков, хорошо знавших местность. Насколько я понял, с этого места начинались спорные территории, и приходилось держать ухо востро. Через час, едва мы успели перекусить, вдали показались скачущие во весь опор разведчики. Оказалось, что в пяти верстах от нас спокойно пасется угнанный табун. А захватчики, чувствуя себя уже на своей земле, слегка расслабились и, похоже, не заметили преследователей. По словам разведчиков, всего похитителей двадцать человек и вполне возможно будет перехватить их на марше.