— По-твоему, это нормально? — возмутилась я. — Ладно с родными, тут виновата война, которую Свэндал, кстати, и развязал, но гарем?! Алена, ты хоть понимаешь, что все это происходило прямо на моих глазах? Я видела каждую новую девушку, которую возжелал мой мужчина. Мой, понимаешь? Я человек, и в этом плане собственница! Для меня неприемлема полигамия как факт!

— Сяк и мну об тех же! Вы одинаковырь! Эмиссар тоже хапальник.

Вот с этим не могу не согласиться, хапальник еще тот, но вместо этого я устало произнесла:

— Алена, я не смогу жить в гареме и быть одной из, и хватит об этом!

— Так оно же ради ты готов на всех!

— В том-то и дело, Алена, на всех! Ты хоть понимаешь, что, ладно, утрируем ситуацию до абсурда, — закатила я глаза в потолок, начиная раздражаться, — если я останусь, то другие женщины все равно будут. Ты видела здесь хоть одного ребенка?

— Нет, — ошарашенно протянула Аленка. Кажется, до нее что-то начало доходить.

— Пойми, Мессиру нужен наследник. Странно, что до сих пор он этот вопрос не решил, но в любом случае, до тех пор, пока кто-нибудь не родит ему ребенка, постель Свэна не будет пустовать.

— А оно точно не уже? — с вновь воскресшей надеждой уточнила она.

— Точно, — вздохнула тяжко. — Линдала о таком бы промолчать не смогла.

При всем моем уважении, но сестра Мессира с самого детства представляла собой тот тип девушек, у которых язык без костей, голова без мозгов. В том плане, что молчать и хранить секреты она не умела совершенно.

— Вдобавок ко всему скольких девушек в гареме мы лицезрели? — продолжила я, и Алена слегка приуныла. — Ты действительно веришь в то, что ради меня одной дракон лишит себя такого разнообразия? Да эти ящеры эгоисты до мозга костей! Будь у него такая возможность, Свэн бы попросту закинул меня обратно в гарем, невзирая на мое мнение, просто потому, что он так хочет!

— Но оно же не закидать, — жалобно протянула девчонка, все еще надеясь на чудо, но здесь не «фантази», и чудеса строго дозированы.

— Потому что он не имеет права так поступить с официальным представителем Университета другого государства, — остудила я ее пыл.

— Не право ты, Марина, — Аленка бросила на меня укоризненный взгляд. — Любовь бить любой зол. А не бить, значит, не любовь. Ты бы быть не один из-под, а самый любимый. Эмиссар ты любить, и ты должен этот понимать.

— Я никому и ничего здесь не должна! — сердито процедила я. — Если тебе так нужен счастливый эмиссар, иди сама в его гарем сто пятой самой любимой наложницей, а я, прости за грубость, подбирать объедки не собираюсь! В конце концов, я тоже хочу семью и детей!

— А в вас детей совсем не как?

— Не кто! Не как! И не где! — отчеканила, направляясь к двери. — Я тебе уже говорила, что наши виды несовместимы, и слава богу, а все исследования на данную тему, наверняка, уже прекращены за ненадобностью. Поэтому забудь! Давай уже закроем эту тему! — и, видя по Аленкиному лицу, что она готова спорить и дальше, убеждая меня в том, что роль любимой наложницы в гареме — это предел мечтаний любящей женщины, добавила: — Иначе характеристику испорчу!

В тот момент я на полном серьезе готова была расписаться в своей некомпетентности. Если после всего, что я Аленке рассказала, она искренне считает, что мы со Свэном не просто можем, а даже должны быть вместе, то прямая ей дорога к психиатрам!

— Ты куда? — удивленно поинтересовалась Алена.

— За едой тебе, — пояснила переселенке, а то, зная ее, о том, что она голодная, вспомнит же в час ночи, и тогда кухня однозначно будет закрыта. Уже сейчас, в десять минут десятого, поздновато, но в это время обычно слуги моют посуду после ужина и растаскивают по котомкам остатки монаршего пира, поэтому, если поругаться, можно успеть что-то урвать.

— Скотина, за мной! — скомандовала аркрайю, и тот, радостно подскочив, посеменил следом.

Лучше бы, конечно, было оставить собаку охранять Аленку, но в тот момент мне хотелось, чтобы рядом был хоть кто-то, кто не будет от меня ничего требовать. Увы, этим молчаливым попутчиком мог стать только пес.

Идя по безмолвным коридорам Истариона, давным-давно изученным маршрутом, я никак не могла избавиться от воспоминаний, так не вовремя разбуженных рассказом. А ведь я уже почти забыла, почти отпустила прошлое, но нет! Аленка, эта «вызбранная», тьерша ей в подхвостье, ворвалась в мою едва наладившуюся жизнь, перевернула все с ног на голову и вновь закинула меня в омут старых обид, чувств и переживаний; и сейчас в моей душе вновь клокотала старая обида, сердце рвалось от разбитой предательством любви, а злость на себя, на дракона и весь мир в придачу буквально душила меня.

Тихий всхлип вырвался из груди неосознанно, следом за ним последовала первая слезинка, за ней вторая, и вот спустя минуту я уже рыдала, скрывшись в нише за пальмой в обнимку с собакой. Аркрай это издевательство терпел мужественно и даже не протестовал против орошения его мохнатой шкуры соленой влагой, лишь изредка выворачиваясь из моих объятий, чтобы слизнуть слезы прямо с лица. Когда холка собаки промокла насквозь, я немного успокоилась, а пес радостно подскочил.

— Спасибо, мне действительно уже легче, — слабо улыбнулась я аркрайю, пребывая в том прекрасном состоянии, которое обычно наступает после качественной истерики. Чувства притупились, эмоции схлынули, а на душе поселилась блаженная пустота, как будто все переживания я выплакала вместе со слезами. — Пойдем за едой? — предложила Скотине, и тот радостно подскочил, готовый буквально бежать к этой благородной цели.

На кухне со мной, на удивление, спорить не стали, без лишних вопросов выдав как поздний ужин для Аленки, так и пайку псу, которую тот уничтожил прямо на месте. Баловаться изысками я не стала, равно как и нагружаться подносами, ограничившись несколькими бутербродами для переселенки. Уж пяти штук-то ей до утра должно хватить! Хотя кто ее знает, порой эта маленькая с виду девочка кушала, как заправский сталевар, отчего-то несказанно гордясь этим обстоятельством. Сама я есть не хотела совершенно, нервные потрясения как-то не способствуют здоровому аппетиту, поэтому на бутерброды, лежащие на подносе, даже не смотрела. Обратно мы со Скотиной дошли не в пример быстрее, но все равно опоздали: Аленки в покоях не было.

Сквозь зубы, выругавшись на девчонку, я сгрузила свою ношу на столик и стала ждать, но через двадцать минут, окончательно уверилась в мысли, что сама Аленка не вернется. Надо искать, пока эта беда ходячая не учинила ничего такого, за что я потом не расплачусь. Как назло в комнате не оказалось ни одной Аленкиной вещи: всю ношеную одежду убрали слуги, поэтому, понадеявшись на сообразительность аркрайев, я скомандовала: «Скотина, искать!», и пес уверенно повел меня по следу. Обратно на кухню. Пришлось возвращаться и обыскивать комнаты более тщательно, пока я не выудила, наконец, из-под кровати чудом завалявшийся носок. Порой Аленка бывала такая неряха. Найденное было тут же сунуто прямо в нос шарахнувшейся собаке, но вскоре, смирившись с неизбежным, аркрай уткнулся носом в пол.