— Вот здесь и живут Старейшие, — сообщил сатир. — Мы можем найти их, а можем и не найти, но дом их здесь.

— Можем не найти? — переспросила Джой. — Просто замечательно! Родители наверняка уже подняли на ноги полицию и ФБР, мистер Папас не знает, что со мной случилось, я пропускаю важнейшую контрольную — четвертную, между прочим! — а Скотт небось уже перетащил свое барахло в мою комнату. И ты мне говоришь, что мы можем даже не найти их — тех людей, которые могут отправить меня домой?

— Я сказал, что Старейшие непременно найдут выход, — отозвался сатир. — Поверь мне, дочка: найдем мы их или нет — это не имеет значения. Они все равно знают, что лучше для Шей-раха.

— Для Шей-раха?! — возмутилась Джой. — А как насчет того, что лучше для меня?

— Это одно и то же, — произнес Ко. К нему снова вернулась былая уверенность, утраченная было после встречи Джой с крийякви. Но потом он умолк, а когда заговорил снова, его голос звучал куда менее уверенно: — Старейшие… ну, Индиго говорил… Ты должна запомнить: возможно, они не совсем те, какими были. Но это лишь предположение, имей в виду.

Джой раздраженно хлопнула себя по бедрам.

— Да я даже не знаю, что они из себя представляют!

Но в этот момент из глубины красного леса вынырнула музыка, мощная и непривычная, и породила в душе Джой некое ощущение, подобного которому девочка никогда не испытывала.

— Ну ладно. Ладно, Ко. Как-нибудь разберемся, — сказала Джой. Она впервые обратилась к сатиру по имени.

С того самого момента, как Джой вступила в красный лес — Ко называл его Закатным, — он казался ей живым существом. Даже самые нижние сучья деревьев находились высоко над головой. Тени деревьев дышали теплом. А когда Джой ступала по земле, ей казалось, что она чувствует под ногами биение жизни. Казалось, музыка Шей-раха пульсирует повсюду — не только во всем, что попадалось на глаза девочке, но и в самой Джой — и что она проникает в тот самый потаенный уголок души Джой, где зарождалась ее собственная музыка. В какой-то момент у Джой возникло ощущение, что кто-то огромный заботливо держит ее в рубиновых ладонях, и девочка облегченно перевела дыхание.

В Закатном лесу так и не стемнело по-настоящему, хотя Джой с Ко уже забрались в самую чащу. На самом деле солнце уже село, но лес продолжал светиться, и холоднее в нем не становилось. В этом сияющем спокойствии Джой слышала и торопливое шуршание маленьких лапок, и беззвучный взмах крыльев над головой, и чей-то уверенный, тяжелый топот где-то неподалеку, который в любом другом месте напугал бы ее до полусмерти. Но сатир тянул ее за руку, приговаривая:

— Нам сюда, дочка, — и музыка вторила: «Сюда, сюда, сюда!»

И Джой шла за ними.

А потом красные деревья расступились, подобно высокой траве под ветром, и неожиданно Джой и Ко очутились на поляне. В небе кружил водоворот звезд — такой густой, что казалось, будто над Закатным лесом идет снег. Посреди поляны застыли в ожидании Старейшие.

Один из них был величественным и древним, как сами деревья, и таким черным, что ночь блекла по сравнению с ним. Вторая, свинцово-серая, как грозовая туча, невозмутимо наблюдала за приближением девочки. У третьей, более стройной, была изящная бородка. Эта бородка выглядела так, словно ее сделали из морской пены и расшили зеленоватыми светящимися нитями. Они стояли рядом, высоко вскинув головы. Их прекрасные хвосты реяли в алом ночном воздухе, подобно призракам, а длинные витые рога мерцали в свете звезд. А вокруг цвела музыка.

Когда Джой увидела их глаза, сердце у нее дрогнуло и перевернулось от жалости. Распухшие глаза всех трех Старейших были закрыты, затянуты плотной сине-зеленой коркой и блестели, как изумруды. Джой поняла, что Старейшие слепы.

Проснувшись, Джой обнаружила, что уже светит солнце. Девочка лежала под красным деревом, свернувшись клубком. От склонившихся над Джой ветвей тянуло теплом. И еще на нее смотрели два единорога. Один из них куда меньше прочих походил на существо из плоти и крови — скорее уж из морской воды и ветра. Второй, цвета звездного сияния, сильно уступал первому в размерах. Казалось, он ни мгновения не может постоять спокойно — слишком юный, чтобы бродить самостоятельно, и слишком непоседливый, чтобы иметь царственный вид. Именно легкий нетерпеливый топоток копыт маленького единорога и разбудил Джой. Потом Джой присмотрелась, и у нее перехватило дыхание — глаза малыша уже затягивало пленкой той коросты, что лишила зрения трех великих Старейших.

Младший единорог нетерпеливо воскликнул:

— Мама, смотри — она проснулась!

Джой уселась и вытряхнула листья из волос.

— Здравствуйте, — сказала она. Голос у Джой был хриплым и словно надтреснутым, как обычно по утрам. — А где Ко?

Второй единорог шагнул вперед с неспешной текучестью ртути. Казалось, слепота не отягчила шагов кобылы и не мешала ей смотреть прямо на Джой.

— Я — Фириз, — представилась она. — А это — Турик, мой сын. Хорошо ли тебе спалось? — в негромком голосе Фириз под спокойной поверхностью плескались волны смеха.

— Пожалуй, да, — отозвалась Джой. — Мне снились потрясающие сны. Только я не уверена, сны ли это.

Девочка умолкла, потом медленно произнесла:

— Вы — Старейшие. Ко мне сказал.

— Мы — старейшие из Старейших, — откликнулась Фириз. — Кроме него, — она кивком указала на своего сына, который тем временем изучал туристские ботинки Джой. Когда Турик коснулся их своим рогом, грязь и пыль осыпались, и ботинки заблестели не хуже самого рога.

— Там был черный единорог… — промолвила Джой.

Фириз слегка понизила голос:

— Это был лорд Синти.

— Ты уснула, а он принес тебя на спине! — возбужденно перебил мать Турик. — Синти никогда такого не делал! Он всегда живет на отшибе. Его даже видели не все — далеко не все. Я до прошлой ночи тоже его ни разу не видел. Должно быть, ты — очень важная персона там, в своем мире…

— Турик! — одернула его мать. Она ничего больше не добавила, но жеребенок мгновенно притих. Фириз же пояснила: — Лорд Синти — самый старший из нас. Он… у нас нет слов, чтобы сказать, что он такое.

После этих слов кобыла рассмеялась — ее смех, неожиданный, невероятный и чудесный, напоминал журчание ручья — и добавила:

— Прошу прощения за бестактность, но я тоже не в силах совладать с любопытством: что же такого произошло между вами, что лорд Синти лично принес тебя сюда? Он о чем-нибудь разговаривал с тобой?

Джой неуклюже потянулась.

— Не помню. Может, и разговаривал, — она улыбнулась было, но тут же согнала с лица улыбку. — Нет, это было во сне, в этом я твердо уверена. Кажется, он что-то спрашивал об Абуэлите, моей бабушке. Должно быть, это был сон, потому что откуда бы… Ну, в смысле, откуда лорд Синти мог узнать о моей бабушке, если он живет здесь, в Шей-рахе, а она — там?