— Фу! — она даже зажмурилась.

— О, разумеется! — развязно возмутился проспиртованный друг. — Господин Павел, как его, этого… он ни-ни!

— Ты отвратительно пьян, — она выдернула руку и отступила на шаг в сторону.

— Да! — не без гордости признал Серега. — Я отвратительно пьян. Зато я людей не убиваю.

— Это еще не доказано, — фыркнула Сашка.

— Не пойман — не вор, — Серега икнул и, развязно качнув бедрами, расплылся в блаженной улыбке.

— Я скажу, чтобы тебя отвезли домой.

— Еще чего, я за рулем.

— В таком состоянии ты не за рулем, а на руле. В смысле повиснешь на руле и влетишь в первое попавшееся дерево.

— Игнат еще посадит, ему только в радость.

— Тогда позвони своим родителям и посоветуй прямо сейчас заняться производством нового сына. Может быть, им это тоже будет в радость, — усмехнулась Сашка.

— Отца не тронь! — он занес палец над головой, дабы подчеркнуть важность высказывания. — Семья Коноваловых… — тут он прищурился и хитро посмотрел на Сашку: — А как фамилия твоего Павлуши?

— Какое тебе дело? — мгновенно краснея от раздражения, буркнула она.

Но Серега остался доволен произведенным эффектом. Он пожал плечами с видом обиженной добродетели. Обиженной, но пьяной вдрызг:

— Мне-то — никакого. А тебе?

— Что ты имеешь в виду?

— Я задал простой вопрос, ничего в виду не имея. Я спросил, знаешь ли ты фамилию Павла. Ну, как мне его называть — господин Павел такой-то… Что ты вообще о нем знаешь?

— Да какое тебе дело-то? — уже вспылила она, потому что он был прав: ничего она о Павле не знала.

— Ты спишь с парнем, не зная ни его фамилии, ни откуда он родом и чем занимается. Ты ничего о нем не знаешь, а влюбилась в него по уши! — Серега даже руками замахал, но его тут же заштормило из стороны в сторону.

— Прибереги сальные выражения для своих мальчишников! — рявкнула Сашка, но покраснела еще больше. Корни волос прямо раскалились. — Я не собираюсь продолжать беседу в таком тоне. Если хочешь поговорить, будь любезен, сделай что-нибудь, чтобы протрезветь.

С этим она демонстративно повернулась и пошла по дорожке. Но в следующую минуту другие звуки заставили ее остановиться, а потом броситься назад, потому что она услышала удивленный возглас Виолы:

— Да что же это такое!

— Не что, а кто! — с достоинством отвечал Серега, оказавшийся почему-то уже на кухне.

— В твоем состоянии это уже несущественно, — упрямо заявила Виола.

— Ты что собираешься делать?! — взвизгнула Лидка.

В этот момент Сашка поняла, что нужно вмешаться, и как можно быстрее.

На кухне она застала занимательную сцену: Виола, Лидка и капитан Синичкин в немом изумлении наблюдали, как Серега сунул голову в мойку, открыл кран с холодной водой и склонился под струей, фыркая и отплевываясь.

— И долго это будет продолжаться? — Виола скрестила руки на груди и прищурилась.

— Долго, — нагло пообещал Серега.

Капитан Синичкин молча налил воду в стакан и так же молча осушил его. Если учесть, что проделывал он такой фокус только в состоянии крайнего удивления, а то и шока, то день у него, видимо, выдался непростой — двухлитровая бутылка подходила к концу.

— А ты ничего не хочешь с ним сделать? — обернулась Виола к Сашке.

— Хочу, но тогда меня посадят за убийство.

— Не желаете его в медвытрезвитель увезти? — на сей раз Виола обратилась к Синичкину.

Тот моментально растерялся и, виновато улыбнувшись, пояснил:

— Таких туда не принимают. Туда только бомжей и хронических…

— В стране бардак, — изрекла Виола и, поняв, что никакие меры воздействия неприемлемы, села за стол.

Но на этом сцена не закончилась. Все еще фыркая и мотая мокрой головой, от которой брызги летели по всей кухне, Серега вылез из-под крана, приблизился к холодильнику, открыл его и принялся неловкими, но целенаправленными движениями вынимать оттуда полки с продуктами.

Тут Виола снова подскочила:

— Да ты что делаешь-то?!

Серега на минуту прервал свое занятие, развернулся к ней и посмотрел уже слегка осмысленным взглядом:

— Я пытаюсь прийти в себя. Если помешаешь, так и буду болтаться по дому под большим градусом. Думаешь, мне это нравится, ни фига мне не нравится, но надо! Древний метод рода Коноваловых. Дед однажды так перед приемом в посольстве надрался, что лежал на полу. А через полчаса — ни в одном глазу.

— Это правда, — кивнул Синичкин. — У меня дед тоже закладывал дай боже. И у него примерно тот же метод был: ну, холодильник он не использовал, а вот в снег ложился. Правда, помер потом от воспаления легких.

— Такой опасный метод? — выдохнула Лидка, которая забыла уже о своем истеричном состоянии.

— Не-е, если не часто, то не опасный. А мой дед, я же говорю, закладывал сильно. Последние лет пять только в снегу его и можно было найти — все время там валялся. Поваляется — и на работу. А придет — опять чуть жив. Ну, и жил он в Воркуте — начальником лагеря был для политзаключенных. А в Воркуте снег почти что круглый год.

— А когда все-таки не было снега? — с писательской дотошностью уточнила Лидка.

— История умалчивает, — Синичкин задумчиво уставился в потолок. — Может, не пил… Хотя вряд ли. Не пить он не мог.

— Я не поняла, он что, в холодильник полезет? — взревела Виола.

Вместо ответа Серега водрузил последнюю полку на стол и, кряхтя, залез внутрь, а потом аккуратно прикрыл за собой дверцу.

— Отлично! — Виола в изнеможении плюхнулась на стул.

— Да уж, — невесело подтвердила Сашка и засунула в рот пирог целиком.

— Наверное, он там заморозится, — вяло предположила Лидка, кивая на холодильник.

— Хорошо бы, — злорадно пожелала Виола и покосилась на выложенные полки с продуктами. — Господи боже! Не дом, а бардак. В стране бардак, в доме бардак. Кстати, — тут она снова неприятно сощурилась на Синичкина.

Он тут же икнул и потупился. Но Виолу его смущение нисколько не разжалобило:

— Не хотите разобраться, кто учинил обыск в моей комнате?

— В твоей! — Сашка сочла своим долгом возмутиться. — А про мою комнату почему не говоришь, а про комнату Виктории и комнату Павла?!

Сестра лишь плечами передернула, мол, отвяжись со своими глупостями. Разумеется, ее в первую очередь интересовали собственные апартаменты.

— Мы постараемся выяснить, хотя… — начал было загнанный в угол капитан.

Виола не собиралась спускать ему оплошность.