Чем провинился сосед, а главное, где доказательства его вины – я так и не поняла, но, сделав заинтересованный вид, погрузилась в свои мысли, вновь и вновь представляя себе в деталях предстоящий разговор с сестрой.

– Ладно, утомила я тебя небось своими жалобами, ага? – Хозяйка поднялась. – Пойду пройдусь до соседей. Уж больно мне в Гришкины бесстыжие глаза посмотреть охота!

– Нет, что вы! – С трудом сообразив, о чем речь, я жарко принялась ее разубеждать: – Мне очень интересно!

– Как же! Поди и не слышала половину? Не оправдывайся! – Ольга только отмахнулась и заторопилась к двери. – Самой уж больно не терпится с главным подозреваемым поговорить.

Я улыбнулась ей вослед, пододвинула к самовару кружку и в который раз нацедила себе чуть теплого чаю.

Где Лиза? А впрочем, чего я волнуюсь? Позлится и придет. Наверняка специально выжидает, чтобы я как следует испугалась. Знает: только я начинаю волноваться, тут же забываю о наказании – и пользуется этим!

Хотя о каком наказании может идти речь? Только бы она домой пришла. Почему всегда после ссоры с ней я чувствую себя виноватой?

Я поглядела в коричневатый напиток и с отвращением отставила. Не лезет! Покурить, что ль?

Обрадованная мыслью хоть чем-то себя занять, я взяла сумку и вышла на улицу, но стоило мне только направиться к беседке, как из-за покосившегося соседского забора раздались вопли, ругань, и вдруг голос Ольги Николаевны зычно позвал:

– Галь, Галина! Ну-ка, ходи сюда!

Я не стала себя утруждать и обходить ограду, а просто подошла к забору и, шмыгнув в широкую дыру, оказалась в «стане врага».

На широком затоптанном крыльце мне предстала восхитительная картина а-ля «убей соседа»: Гришка, спасая последние кудри, сидел в углу, скрючившись в три погибели, а хозяйка, вцепившись ему в волосы, изображала детектор лжи.

– Быстро говори, куда змеевик дел?

– Да не брал я твой змеевик!

– Врешь!

– Клянусь!

– А чем докажешь?

– Видишь – трезвый!

Последний аргумент сыграл в пользу парнишки. Бабка подозрительно принюхалась, но отпускать кудри не спешила.

– А если трезвый, чего видения мучают?

– Да какие видения? Говорю ж – взаправду хозяина видел!

– Чем докажешь?

– Чтоб мне провалиться! – с охотой перекрестился Гришка.

– Ну с этим я могу тебе помочь! – выразительно улыбнулась хозяйка и снова крикнула: – Га-аль!

– Да тут я! Звали? – Если честно, я и голос не повышала, но эта парочка смущенно отскочила в разные стороны и уставилась с таким изумлением, словно у меня над головой вспух нимб.

– Галь… а я чего звала-то… Послушай-ка бредни этого алкаша.

– Это чего вы тут все делаете? – От калитки, вооружившись костылем, к нам грозно хромала бабушка Григория. – Чего ты, соседушка, тут на моего мальчика накинулась? Говорю же – не виноватый он! И лесничего могу в свидетели позвать, и експертизу Семеныча провести заставлю! Так что иди-ка ты до дому и гостью свою захвати. Не ее ума это дело!

Почувствовав поддержку, Гришка расправил плечи и даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ольга Николаевна его опередила:

– Ладно. Уйдем! Но сперва пусть он расскажет ей все то, что до этого говорил мне! – Она мотнула головой в сторону меня и грозно приказала: – Ну?

Гришка помолчал, разглядывая крыльцо, и, кинув на меня быстрый взгляд, торопливо заговорил:

– А я чего? А я ничего! Я от деда Саввы шел, а навстречу – она, и ну трясти с меня змеевик! А потом и вовсе в чем-то странном обвинять начала. Говорит: ты был у меня в комнате. Ночью! Представляете? – Он заглянул мне в глаза и, не увидев ни капли сочувствия, вовсе понес полную околесицу: – Я от нее в лес, а навстречу хозяин! Чары на меня наложил: ни вздохнуть, ни пе… перекреститься! Стою себе статуей, а тут Лиза! Ну хозяин, не будь дурак, ее под локотки. Гляжу – а не хозяин это вовсе, а я!

– Стоп! – От его торопливого говора у меня почему-то кольнуло в висках. – Поняла только одно. Ты видел Лизу?

– Видел. – Он взглянул на меня исподлобья.

– Она пошла в лес. Так?

– Так.

– А дальше что?

– Так я же и говорю! Пока я зачарованный стоял, он ее в чащу и утащил!

– Кто?

– Хозяин!

Я помассировала виски. Покосилась на замерших женщин и вновь внимательно уставилась на парня.

– Ты сейчас мне пытаешься намекнуть, что Лизу куда-то увел леший?

– Ага. – Гришка с радостью кивнул. – Он самый. Взял под локоток и повел. А я, как свободу почувствовал, сразу домой прибег.

– А откуда ты знаешь, что это был именно леший? – По-видимому, я умудрилась задать нелепый вопрос, так как обе женщины, не сговариваясь, насмешливо хмыкнули.

– Да как же его не знать? Кто же еще чарами владеет, как не он? – Гришка передернул плечами и веско произнес: – Да и встречаться мне с ним доводилось.

– И как он выглядит? – Нет, в историю с лешим я не поверю до тех пор, пока не встречу его лично! А сейчас я все больше склонялась к версии, что в Боровлянке у Лизы появился новый ухажер. Ну не тот она человек, чтобы так просто дать себя увести. Да еще и под локоток!

– Высокий. – Парень встал, приподнял руку над собой, полюбовался на нее и обвел взглядом слушателей. – Не вру! Волосы рыжие, чуть ниже плеч. Кажись, кудрявятся маленько. И плащ на нем такой… мм… серый, что ли. А главное – ему животные подчиняются. Сидят рядом – словно слушают чего. Сам видел!

– Да… кажется, я припоминаю эту историю. – Я задумчиво покусала губы, не прощаясь, развернулась и пошла к дыре в заборе.

Ну только вернись, Елизавета Сергеевна!

Лиза

Я оказалась в странной округлой комнате с невероятно белыми стенами и уселась в предложенное выросшее из пола кресло-лежанку. Покой и тишина, царившие внутри этой чудо-горы, успокоили мечущиеся бешеными белками мысли, остудили чувства. Сумасшедший мир, поджидавший меня за стенами этого убежища, очень скоро стал казаться нереальным. И все же он был. Вспомнив о предстоящем сегодня серьезном разговоре с сестрой, я едва не застонала от пронзившей меня мысли

– Э-э… не знаю, как тебя зовут, но… долго мы будем здесь сидеть? – С сожалением вспугнув тишину, я посмотрела на незнакомца.

Едва мы попали сюда, как он сразу прошел к большому, единственному в этой комнате окну-экрану и теперь стоял, что-то внимательно разглядывая. Мне даже пришлось повторить вопрос, прежде чем он, с неохотой оторвавшись от изучения темного, затянутого сизыми тучами неба, взглянул на меня.