— Готовы! — показал большой палец старшина подводников.

— Захожу на посадку.

— Понял!

Вертолет провалился вниз сквозь густые, как кисель, облака.

— Не вижу сигнала! — крикнул пилот.

— Рано! Еще рано! Сигнал будет через полторы минуты!

Пилот пожал плечами. Может, конечно, и будет. Но как-то сомнительно…

Через полторы минуты снизу, из черноты леса, несколько раз мигнул направленный в небо световой луч. Сигнальщики прошли двести пятьдесят километров, чтобы в нужное время, в нужном месте несколько раз включить и выключить электрофонарик.

— Есть сигнал!

— Вижу, — показал пилот.

— Приготовиться к высадке.

Боевые пловцы поднялись, застегнули ремни аквалангов. Привычно щелкнули пальцами по манометрам. Потянули воздух из загубников. Защелкнули специальными карабинами автоматы. Проверили притороченные к ногам тяжелые водолазные ножи. И пистолеты, застегнутые в особую, для подводного плавания, кобуру. Подняли по очереди руки.

Первый готов.

Второй готов.

Третий готов…

— К выгрузке!

Вертолет завис над рекой. Командир подводников ткнул большим пальцем к земле.

— Ниже давай!

— Нельзя ниже! Опасно! — крикнул пилот. — Могу не вписаться несущими винтами.

— Еще хотя бы пару метров, — снова ткнул вниз и показал два пальца подводник.

— Только если прожектор включать! Темно! Не видно ни хрена!

— Нет. Прожектор не стоит!

Вспышка мощного источника света ночью читается за многие десятки километров. Может, конечно, повезет и ее не заметят. А может не повезти…

— Приготовить лебедку.

Первого пловца пристегнули к набалдашнику спускового устройства. Отпустили тормоз.

— Первый пошел!

Лебедка отмотала полтора десятка метров троса.

— Касание.

— Есть касание.

Отцеп первого подводника. Подъем троса. Второй подводник.

— Второй пошел!

— Третий пошел!

— Четвертый пошел…

Штурмовая группа выдвигалась на исходные. Впереди шли, расчищая путь, разведка и саперы. За ними, шаг в шаг, придерживая согнутые впереди прошедшими бойцами ветки, личный состав. Шли бесшумно и поэтому медленно.

— Успеем? — беспокоился замкомандира.

— Должны. Сто раз отрабатывали.

— Отрабатывали дома, в средней полосе. А здесь тайга.

— Один хрен — лес. Должны успеть! До выхода на рубеж атаки оставалось шестьдесят пять минут.

— Шестнадцатые над объектом, — доложили генералу Федорову. Парашютисты. В графике.

— Десятые на месте.

Подводники.

Успели.

— Девятнадцатые дают подтверждение. Сигнальщики.

— Седьмой, Девятый и Одиннадцатый — на рубеже атаки… Третий… Шестой… Восьмой… Двенадцатый… Постепенно, но все более набирая обороты, раскручивалась пружина операции «Река».

— Над местом!

В самые глаза красным замигала лампочка.

— Первый готов?

— Готов.

— Пошел, — скомандовал командир парашютистов, подталкивая своего бойца к черному провалу выхода. К зияющей под ногами трехкилометровой пустоте.

Шаг вперед. И падение. Падение в ночную преисподнюю.

Второй пошел.

Третий пошел.

Четвертый…

Почти без интервала. Чтобы не разбросаться по сторонам. Не разлететься в темноте. Чтобы еще в воздухе свестись в одно боеспособное подразделение.

Все.

И последний прыжок — командира.

Толчок. Падение. Пощечина ледяного ветра в лицо. И где-то там, краем глаза, все дальше и дальше, удаляющиеся огни самолета.

Закрутило, завертело в потоках набегающего воздуха. Заполоскало одеждой.

Пять секунд.

Десять.

Пятнадцать…

Свистит ветер в ушах. Приближается невидимая в темноте земля. Твердая земля. Смертельно твердая земля.

Хлопок парашюта внизу.

Второго.

Третьего…

Последнего.

Все.

Выстроиться «этажеркой», как на параде в Тушине. Но не так близко. Подобрать стропы. Выровнять Полет. Главное, не намотать на ноги чужой купол.

Ниже. Ниже. По спирали кружась над землей.

Где же ориентиры? Куда лететь?

Короткая вспышка внизу справа. Другая — внизу слева. Еще одна прямо. С разбросом в несколько километров.

И снова вспышка. Справа, слева, прямо…

Сигнальный треугольник. Молодцы, не проспали корректировщики. Знают свое дело.

Свести азимуты трех сигналов. Центр — место посадки.

Левее. Еще левее. Теперь прямо. Недолго осталось.

— Все?

— Все!

— К погружению.

Снова раз и навсегда отработанными, машинальными движениями поставить на место маску, закусить загубник, сделать несколько глубоких вдохов.

Все в порядке!

Откинуться спинами на воду, упасть, почувствовать, как она смыкается над головой. Включить подводные фонарики.

Несколько светящихся точек загорелось в глубине реки. Увидели друг друга. Развернулись. Вытянулись в одну линию.

Хорошо по речке плыть. Гораздо лучше, чем на море. Даже ластами работать не надо. Течение само несет, что эскалатор. И зубастых акул нет…

Но и плохо. Гораздо хуже, чем на море. Потому что в любой момент может выскочить из темноты какой-нибудь случайный, упершийся корнями в дно ствол. И ударить, как торпеда. И пропороть костюм и тело острыми сучками. И разбить маску…

Незнакомое это дело — река.

Поэтому головным идет самый опытный. И самый рисковый. Идет командир. Ему первому принимать на себя все удары.

Ниже…

Левее…

Правее…

Донные камни и коряги, пролетающие перед самой маской, как асфальт перед лобовым стеклом автомобиля. Цепочка световых кругов впереди идущих пловцов. Прыгающая секундная стрелка на светящемся циферблате часов. Метры глубины. Градусы на шкале компаса.

Зачем глубомер и компас? Здесь все равно глубже возможного не нырнуть и в сторону от намеченного курса не сбиться. Зачем их брали? По инерции? По старой морской привычке?