в коридор, а там подхватили стражники. Я ощутила себя вещью, которую передавали из рук в руки.

Пока меня куда-то вели, я бегло осмотрела убранство, пытаясь понять, где оказалась. Коридоры были узкими, потолки – не особо высокими. Деревянная резьба, конечно, красивая, но я ничего не знала об эвирских дворцах или поместьях, поэтому не могла определить, насколько богат этот дом. Одно я поняла точно. Мы где-то совсем рядом с горной грядой, раз перешли из пещер прямо в это здание. На свежий воздух мы точно не выходили.

Меня привели в помещение, напоминающее личные покои. Не было ни трона, ни стражи, зато имелась кровать, сундуки, комод, стол и стулья. Вся мебель высокая, непривычно громоздкая. В стороне неярко горел камин, тепла не хватало, чтобы хорошо прогреть помещение, но от холода я не тряслась. Я осталась стоять как можно дальше от кровати, покрытой шкурами.

– Ты ничего от меня не получишь, – твёрдо сказала я, когда дремавший на постели Эйден принял сидячее положение и спустил ноги на пол.

Король переоделся в простые штаны и рубашку, подвязанную широким поясом. Не отреагировав на моё предупреждение, он встал и накинул на плечи мантию, расшитую золотыми нитями. Рукава у неё были свободные, и он надел её буквально за одно движение, посмотрел на меня сонным взглядом, демонстрируя равнодушие к моим желаниям.

Эйден пару раз моргнул и перевёл внимание на кровать.

– А, ты об этом. Я не намерен с тобой спать, – лениво ответил он, присаживаясь на один из деревянных стульев у стола. – По крайней мере, пока.

Он добавил это специально, нервируя меня, но я ничего не ответила, не веря ни единому его слову.

– Садись, – строго приказал эвирец, указывая на стул напротив, через стол.

Я подчинилась, и Эйден налил нам вина.

– Снова яд?

– Нет, в этот раз обычное. Или тебе понравился привкус отравы?

Я проигнорировала его язвительный вопрос и вино не приняла, но короля это не смутило. Он расслабленно откинулся на высокую спинку стула и в одиночестве пригубил напиток, поправив взлохмаченные после короткого сна волосы.

– Для чего я здесь? Отправь меня обратно в клетку.

– Чтобы я ответил на твои вопросы, – заявил он.

– Зачем тебе отвечать на мои вопросы?

– Я люблю говорить о себе, – пожал плечами король. – К тому же ты никак не хочешь верить, что я Пятый Дракон. Это порядком раздражает, и мне придётся доказать. Было бы проще, если бы мой южный брат соизволил явиться и подтвердить, но этот юнец – Алид – продолжает утверждать, что он не хранитель и души моего брата в нём нет.

На последних словах Эйден презрительно хмыкнул и отпил вина.

– Где мы?

Не отрываясь от кубка, Эйден окинул меня вопросительным взглядом.

– В одном из моих поместий.

Меня удивило, что король ответил.

Хотя он лживая змея и кто знает, не врёт ли и сейчас.

– Где это поместье?

– А ты, я погляжу, затягивать не любишь, – насмешливо пробубнил он. – Мы в Эвире, у горной гряды.

– Как ты смог напасть на Шилин и храм?

– С помощью пещер и ходов. Горы кажутся непреодолимым препятствием, но если знать пещеры, то пройти из Эвира в провинцию Запада можно буквально за несколько часов.

– Никто не знает эти пещеры. Откуда тебе известны ходы?

– Ну наконец-то подошли к главному. Знаю, потому что я Пятый Дракон, – с ленцой улыбнулся Эйден, в очередной раз выдав бред сумасшедшего.

Может, он фанатик? Переслушал легенд и вообразил себя всемогущим?

– Эвир проиграет с королём-безумцем, – с преувеличенным разочарованием парировала я в ответ на повторяющиеся бредни.

– Тогда сперва я расскажу тебе историю Чёрного Дракона подробнее и докажу, что твои сомнения меня лишь веселят.

Эйден махом допил своё вино, поднялся с места и принялся медленно вышагивать по комнате, заставляя меня следить за ним.

– Я – Чёрный, или Пятый, Дракон – действительно был проклят людьми. Те назвали меня «змеем», и сила этого слова, прозвучавшего из уст тысячной толпы, отобрала у меня силу, гордость и рога – символ моей мудрости. А ведь я убивал людей не из прихоти, я защищал своих змей, которых люди страшились и убивали, просто потому, что пожелали поселиться на моих землях. Я смертных не звал. Не позволял селиться, где вздумается. Это была моя земля! Земля моих змей! – Эйден больше не улыбался, голос его становился резче и раздражённее. На меня он не смотрел, продолжая медленно расхаживать туда-сюда, и мантия тянулась за ним по полу. – Когда я попытался прогнать людей прочь со своих территорий, жалкие смертные побежали к моим братьям жаловаться на мою жестокость. Думаешь, драконы любят вас? Думаешь, они восхищаются вашей красотой или умом? – передразнил он.

Я не отреагировала на издёвку, но Эйден и не ждал ответа.

– Вы были забавой для них. Как букашки, за которыми интересно наблюдать. У драконов тоже есть эмоции, но мало. Мы горды, умеем удивляться и знаем, что такое злость. Но так же хорошо нам известна скука. В то время людей было в разы меньше, и не понравилось моим братьям, что я убивал их живые игрушки, а то, что те нападали на моих змей, им было плевать. Они смеялись над моей привязанностью, оскорбив мой выбор, и я оскорбил их в ответ. Мы спорили много и дрались не меньше. Тогда-то и произошла моя драка с любимым тобой Драконом Запада. Мы закончили ничьей. Он оставил мне ожогов от своих молний, а я откусил ему палец и сломал рог.

Эйден усмехнулся, замерев на несколько секунд и возведя глаза к потолку, словно вновь увидел события прошлого. Я слушала не перебивая и не меняясь в лице с надеждой, что он выговорится и на этом мы закончим.

– У моих братьев хотя бы была честь. Они не нападали на меня все вместе, а поодиночке победить не смогли. Даже после вмешательства людей и наложенного на меня проклятия я не желал проигрывать и продолжал защищать тех, кого должен был. – Эйден остановился и стиснул пальцами спинку одного из стульев, дерево затрещало. – Поэтому мой западный брат пошёл на хитрость, напал на меня в пещерах в уязвимый момент. Ему помог южный брат, который своими способностями обездвижил моё тело. Они думали, что усыпили меня. Их план заключался в том, чтобы я окаменел. Уснул таким же глубоким сном, как они теперь спят в деревьях. Но мои глупые братья сделали всё неправильно. Я не уснул, а просто не мог двигаться. Я пребывал в сознании десятки лет и только потом,