Он застал миссис Селлон, как выразилась бы миссис Раддл, “в чувствах”. Она была готова упасть в обморок от страха, когда открыла ему дверь, и, по-видимому, только что плакала. Это оказалась хрупкая светловолосая женщина, на вид беззащитная и оттого еще более привлекательная. Кирк заметил, с раздражением и умилением одновременно, что на подходе еще один ребенок. Она предложила ему войти, извиняясь за состояние комнаты, где действительно был некоторый беспорядок. Двухлетний мальчик, чье появление на свет и стало косвенной причиной всех несчастий Селлона, шумно носился по дому, таская за собой деревянную лошадку на скрипучих колесах. Стол уже давно был накрыт для чаепития.

– Джо еще не пришел? – довольно приветливо спросил Кирк.

– Нет, – сказала миссис Селлон. – Не знаю, что с ним случилось. Ой, Артур, потише, пожалуйста! Его весь день нет, и ужин стынет… Ох, мистер Кирк! Джо не попал в беду? Марта Раддл такое рассказывала… Артур! Плохой мальчик, если не перестанешь, я заберу лошадку.

Кирк схватил Артура и твердо зажал его между своими массивными коленями.

– Веди себя хорошо, – велел он. – А подрос-то как! Скоро хлопотно с ним будет. Вот что, миссис Селлон, – я хотел поговорить с вами про Джо.

Как местный житель – уроженец Грейт-Пэгфорда – Кирк пользовался некоторым преимуществом. До этого он видел миссис Селлон два или три раза, но, по крайней мере, он был не совсем чужой и потому она не так его боялась. Миссис Селлон сочла возможным поделиться с ним своими горестями и бедами. Как Кирк и подозревал, она знала про Ноукса и пропавший бумажник. Конечно, муж не рассказал ей об этом сразу, но позже, когда еженедельные платежи Ноуксу стали сильно сказываться на семейном бюджете, она “вытянула” из него всю историю. С тех пор она все боялась, как бы не случилось чего-то ужасного. А потом, ровно неделю назад, Джо должен был пойти и сказать Ноуксу, что на этой неделе он не может заплатить. Он вернулся “весь страшный” и сказал, что “теперь им конец”. Он всю неделю “как-то странно себя вел”, а теперь мистер Ноукс мертв, Джо пропал, Марта Раддл сказала ей, что была ужасная ссора, и “ах, я не знаю, мистер Кирк, я так боюсь, что он чего-нибудь натворил”.

Кирк, со всем возможным тактом, спросил, не рассказывал ли ей Джо что-нибудь про свою ссору с Ноуксом. В общем-то нет. Он только сказал, что мистер Ноукс не желает ничего слушать и все кончено. На вопросы не отвечал – было похоже, что ему все безразлично. Потом он вдруг заявил, что хорошо бы все бросить и уехать к старшему брату в Канаду, и спросил, поедет ли она с ним. Она сказала: да боже мой, Джо, не станет же мистер Ноукс доносить на тебя, ведь столько времени прошло – это же позор, и после того, как мы столько заплатили! Джо только мрачно сказал: ну, завтра увидишь. А потом сел, обхватив голову, и ничего от него было не добиться. На следующий день они услышали, что мистер Ноукс уехал. Она боялась, что он поехал в Броксфорд доносить на Джо, но ничего не случилось, и муж слегка повеселел. А потом, сегодня утром, она услыхала, что Ноукс мертв, и ей настолько легче стало, что вы и представить себе не можете. А теперь Джо куда-то пропал, пришла Марта Раддл и всякого наговорила – и раз мистер Кирк знает о бумажнике, она поняла, что это открылось, и, господи, что же ей делать и где же Джо?

Все это звучало весьма неутешительно для Кирка. Его бы очень обрадовало, если бы Джо открыто поговорил со своей женой о ссоре. И ему крайне не понравилось упоминание брата в Канаде. Если Селлон действительно избавился от Ноукса, у него были примерно такие же шансы сбежать в Канаду, как стать королем Каннибальских островов, и, подумав, он бы это осознал, но то, что первый безотчетный импульс был бежать из страны, не сулило ничего хорошего. Тут Кирк понял, что, кто бы ни совершил убийство, ему после этого пришлось весьма непросто. Крайне маловероятно, что убийца сам сбросил Ноукса по лестнице в погреб – иначе почему бы дверь была открыта? Убийца, ударив Ноукса и считая, что покончил с ним, ожидал – но чего? Скажем, если он напал на Ноукса в гостиной, кухне или еще где-то на первом этаже, тело могли бы заметить, как только кто-то заглянул бы в окно – миссис Раддл, или почтальон, или любопытный деревенский парень, или викарий во время одного из своих визитов. Или Эгги Твиттертон могла заехать навестить дядюшку.

Тело могли обнаружить в любой момент. Какой-то бедолага (Кирк на миг пожалел преступника) целую неделю сидел как на иголках и недоумевал! Тело должны были обнаружить самое позднее в следующую среду (то есть сегодня), потому что Крачли приходил раз в неделю. Если, конечно, убийца знал об этом, а не знать было трудно, если только убийцей не окажется кто-то чужой, какой-нибудь захожий бродяга, и как бы это было хорошо!

(Обдумывая все это, Кирк продолжал в своей неторопливой манере утешать миссис Селлон, говоря, что Джо могли вызвать на какое-то неожиданное происшествие, что он послал полицейского на поиски, что констебль в форме не может просто так пропасть, что незачем воображать себе всякие ужасы.)

Как странно, что Селлон…

Да, черт побери, это было странно – страннее, чем ему хотелось бы думать. Это нужно взять и хорошенько переварить. Слушая жалобы миссис Селлон, он не мог как следует размышлять… И время не сходилось, потому что Крачли был в доме уже больше часа, когда нашли тело. Если бы Джо Селлон болтался рядом, скажем, в одиннадцать часов, а не после двенадцати… Совпадение. Он выдохнул.

Миссис Селлон продолжала причитать: – Мы так удивились, когда Вилли Эббот принес сегодня утром молоко и сказал, что какой-то джентльмен снял Толбойз. Мы совершенно ничего об этом не знали. Я сказала Джо: не мог же, говорю, мистер Ноукс просто уехать и сдать дом, – мы-то, конечно, решили, что он сдал его, как обычно, – никому об этом не сказав, говорю. А Джо весь радостный такой стал. Я говорю: думаешь, он куда-то уехал? – говорю. Странно это, говорю, а он мне: не знаю, но скоро выясню. И пошел. Потом вернулся, завтрак едва доел и говорит: ничего, говорит, не слышно, только приехали леди и джентльмен, а Ноукса не найти. И опять ушел, и больше я его не видела.

Ну да, подумал Кирк, это все и спутало. Он забыл про Уимзи, которые приехали и все перевернули. Не будучи наделен богатым воображением, он все же ясно представлял себе, как Селлон, напуганный тем, что в доме кто-то есть, бежит узнать новости, как он, совершенно ошеломленный тем, что тела не нашли, не решается подойти и прямо спросить, но бродит вокруг дома, выдумывая поводы поговорить с Бертом Раддлом – а Раддлов он не любит, – и ждет, ждет, пока его позовут, – а он знает, что должны позвать его, единственного представителя власти, – и надеется, что в доме ему позволят осмотреть труп, убрать все улики…

Кирк стер пот со лба, извинился, заметил, что в комнате жарковато. Он не слышал ответа миссис Селлон, воображение вело его дальше.

Ведь убийца… лучше не называть его Селлоном… убийца обнаружил в доме не беспомощную пару лондонских дачников, не рассеянных супругов-художников, начисто лишенных практической сметки, не симпатичную школьную учительницу на пенсии, выехавшую в деревню на несколько недель насладиться свежим воздухом и свежими яйцами, а герцогского сына, которому никто не указ, который твердо знает, где кончается власть деревенского бобби, который распутал больше убийств, чем произошло в Пэгглхэме за четыре века, жена которого пишет детективы, а слуга умеет находиться одновременно повсюду, не поднимая лишнего шума. Но если предположить, только предположить, что первыми там появились бы Эгги Твиттертон и Фрэнк Крачли – как и должно было быть? Даже деревенский бобби мог вертеть ими как угодно: взять дело на себя, выставить их из дома, расставить все так, как ему захочется…