Старуха набрала сухих веточек, сложила их в ямку, порылась в спутанной траве в основании статуи и нашла там кремень с огнивом. Ловко высекла искру и подождала, пока разгорится костерок.

— У кого есть что в дар? — спросила она, не сводя глаз с огня.

Буян сунул ей в морщинистую руку сорванный с дерева лист. Старуха досадливо покривилась, но ничего не сказала и бросила лист в огонь. Ее губы чуть шевелились. Скосив глаза на Буяна, Властимир увидел, что тот тоже что-то бормочет.

Оставленный без подкормки огонек быстро прогорел. Старуха вынула щепоть еще горячего пепла и долго рассматривала его.

— Что ж, — проскрипела она, сунув его ооратно. — Идти вам еще долго, и путь ваш будет труден. Вижу, ждут вас опасности, и опасности немалые. Я постараюсь умилостивить богов, чтобы дали они вам добрый совет и не мешали в пути…

— Скажи-ка, а удастся ли нам выполнить то, ради чего мы пустились в дорогу? — спросил Властимир.

— Это зависит от того, что скажут мне боги, — уклончиво ответила старуха. — Но пока могу сказать — ничего не бойтесь, ничего вам не грозит под моим кровом. Пойдемте — скоро уж вечер, вам надо отдохнуть. Это мне покоя не будет до утра — все о вас буду заботиться!

Она погладила лапы медведицы и пошла к дому.

Солнце скрылось за деревьями, и на поляне быстро сгустилась тьма. Прохлада пробиралась под плащи. Крапива за избой оделась каплями росы, словно скатным жемчугом. Над головами уже посверкивали звезды.

Буян поймал за полу плаща согнувшегося, чтобы шагнуть в избу, князя:

— Погоди, друг.

Тот разглядел в темноте загадочный и тревожный блеск глаз гусляра, придвинулся ближе:

— Ты чего?

— Слушай меня, княже! Понял я — не настоящая это Зёвана. И нам надо быть настороже, ежели хотим живыми остаться.

— О чем ты, гусляр? Буян поднес палец к губам:

— Молчи, княже. Я тут кое-что заприметил… Подожди меня здесь!

Оставив князя, он проворно бросился к зарослям крапивы, спустил рукав рубашки, чтобы на обжечься, и нарвал верхушек растения. Вернувшись, он отряхнул их от росы, оборвал увядшие листья. Потом достал из-за голенища нож. Проверив его остроту, гусляр довольно кивнул и сунул нож обратно.

— Вот теперь пошли в избу, княже. Да чур — во всем меня слушайся, а не то лежать твоим костям в той же куче.

— Откуда знаешь?

— Оберег подсказал, — загадочно молвил Буян, первым входя в дом.

Властимир последовал за ним, не говоря ни слова, хотя был твердо уверен — на сей раз недоверчивый гусляр ни разу не дотронулся до оберега.

В избушке старуха возилась у полатей и обернулась, когда они вошли:

— Проходите, гостюшки дорогие. Я тут вам постелила. Тесновато у нас, так что не взыщите — вместе ляжете.

— Ничего, бабушка, — весело ответил Буян, толкнув князя локтем в бок. — В тесноте, да не в обиде. За доброту тебя благодарим!

Он отмахнул поклон, и старуха расцвела в улыбке:

— Учтивый ты, молодец! Проходите, устраивайтесь, только тихо — не разбудите Беляну…

Девушка металась во сне. Друзья прокрались мимо на цыпочках. Тут старуха заметила у Буяна крапиву.

— А это тебе зачем? — Она протянула к крапиве руку, но отдернула, ожегшись. — Али ночных комаров-кровопивцев боишься?

— Угадала, бабушка, — кивнул Буян. — Певец я — вдруг ко двору какому пригласят, а я весь в укусах.

— Следишь ты за красой своей, ровно девка, — покачала головой старуха, — но тут тебя комары не потревожат. Выкинь ее да спать спокойно ложись!

Буян с готовностью сунул траву в загнеток печи и подмигнул князю.

— Ну, ложитесь, гости. — Старуха направилась к выходу — Я только на лошадок ваших последний раз взгляну и тоже на покой. Ночь на дворе…

Когда за ней закрылась дверь, с гусляра моментально слетела сонливость. Он прыгнул к печи, выхватил крапиву и разбросал ее вокруг их ложа. Потом ножом очертил круг и в изголовье воткнул тот нож в доски.

Властимир внимательно наблюдал за ним.

— Чего это ты?

— Ложись, не сомневайся, князь! — сказал гусляр, стаскивая рубаху. — Да смотри у меня!

— Скаженный ты, Буян. Одно слово — скаженный, — вздохнул Властимир, устраиваясь спать.

Тревога пробудила Властимира среди ночи. Он вспомнил, что уже после того, как они легли, вошла старуха, пристально посмотрела в их сторону, но ничего не сказала и вышла опять. Он все ждал, что опять заскрипит дверь, пропуская ее в дом, но не дождался и уснул под мирное сопение Буяна. И вот теперь его что-то пробудило.

Не открывая, глаз, он прислушался, Царила полная тишина, нарушаемая только дыханием спящих людей да тихим шелестом листьев за окном.

Буян ткнулся ему носом в плечо. Властимир попробовал осторожно снять с себя его руку, но тот неожиданно крепче обхватил его за плечи и придвинулся ближе. Князь понял, что гусляр только притворяется спящим. Коснувшись губами уха Властимира, Буян шепнул:

— Только молчи и глаз не открывай. Понял?

Властимир не успел спросить почему, как дверь заскрипела, открываясь. Любопытство все-таки заставило его посмотреть, что случится.

На сей раз старуха была будто выше ростом и как-то светилась. Она шла прямо на них, вытянув руки, как слепая. Глаза ее горели угольями и освещали избу. Князь с ужасом увидел, что Зёвана изменилась — стала выше, стройнее и моложе. Волосы ее рассыпались по плечам. Она что-то бормотала о черном соке и крови вороны. Руки ее дрожали, пальцы сжимались и разжимались, словно она пыталась стиснуть кому-то горло. Вдруг она вскинула руки и закричала пронзительным голосом. Князь от неожиданности вздрогнул, и рука Буяна опять сжала его плечи.

— Только не шевелись, — прошептал гусляр.

Ведьма бросилась к ним, но внезапно остановилась, дойдя до круга. Очи ее полыхнули так ярко, что при их свете князь с удивлением понял, что перед ним не старуха, а молодая женщина. Однако радости это не доставило.

С воем ведьма попробовала подобраться с другой стороны, но наступила босой ногой на крапиву. Что-то треснуло, лопнуло с хрустом, будто льдинка под ногой, и ведьма взвизгнула, скача на одной ноге.

Еле справившись с болью, она подкралась со стороны стены, но там ее ждал нож.

— Только не шевелись, — повторил Буян.

Руки ведьмы дрожали совсем близко от его головы — всего одно касание, и он будет в ее власти. Но в тот миг, когда она уже готова была схватить его, рукоять ножа вспыхнула, как подожженная. Искры попали ей на руки.

Ведьма отпрянула, затрясла обожженными руками. Волосы ее встали дыбом. Совершенно обезумев, она закружила по избе, то и дело бросаясь на спящих людей и опять натыкаясь либо на крапиву, либо на круг. Это еще пуще ярило ее. Она выкрикивала что-то несвязное, и от ее слов проснулся ветер, стены избы заскрипели, дверь захлопала, а в печи что-то заухало. По углам зашевелились какие-то уродцы — они тянулись худыми лапками к людям. Что-то маленькое, мохнатое свесилось с потолка, как паук на паутине. Чтобы не видеть его, Властимир зажмурился — сверху их не защищало ничто, — но маленькое существо не спешило спуститься ему на лицо, а оставалось висеть на паутинке, раскачиваясь и визжа от досады.