– Леопольд, выходи! Выходи, подлый трус!

Комендант послал его по испанской матушке и на дуэль не вышел – вряд ли из трусости, скорее всего, справедливо считал, что у него найдутся дела поважнее, чем драться на шпагах с юным нахалом, бросив руководство обороной.

Вот такая была загадочная зверюшка… Ни малейшего опыта в морских делах у него не было, но он упросил Елизавету доверить командование эскадрой ему, и стареющая королева уступила своему любимцу – как впоследствии Екатерина Вторая, в пожилые годы Елизавета подрастеряла былую силу воли и точно так же приближала к себе пустых и никчемных молодых красавчиков, доверяя им серьезные дела, с которыми они не могли справиться.

Задач перед эскадрой было поставлено две: разгромить стоявший в порту Феррол испанский военный флот, а потом идти на перехват плывшего к Азорским островам очередного «золотого флота». Эссекс морской поход блистательно провалил. Правда, в самом начале ему не на шутку помешала буря, разбросавшая корабли, – но Эссексу удалось их собрать и двинуться дальше. Но все дальнейшее – уже результат его собственного головотяпства. Состоявший при нем вице-адмиралом сэр Уолтер Рэли, моряк как раз с богатейшим опытом, настойчиво советовал с самого начала выбрать одно из двух: либо сразу ударить на Феррол, либо на Азоры. Эссекс считал, что он своим умом крепок и поступил в точности наоборот: сначала пошел к Ферролу, но с полпути повернул на Азоры. И проиграл дважды: «золотой флот» успел укрыться под защитой многочисленных пушек хорошо укрепленного форта на одном из Азорских островов, нападать на который не решился бы и Рэли. А испанский флот беспрепятственно вышел из Феррола, мало того, поплыл в Англию с крупным десантом на борту. Это был третий и последний морской поход испанцев на Англию, суливший ей крупные неприятности: у англичан попросту не было под рукой флота, способного перехватить эскадру, а в самой Англии нашлось бы немало мятежников, готовых примкнуть к испанцам. И снова помогла стихия, очередной «камикадзе», как выражались в подобных случаях японцы (слово «камикадзе в буквальном переводе означает «божественный ветер»). Очередной шторм разбросал испанские корабли и заставил их повернуть назад.

В этих регулярных штормах, вредивших то испанцам, то англичанам, никакой мистики усматривать не следует: кроме сражения с Непобедимой Армадой, дело всякий раз происходило в Бискайском заливе, как раз печально известном для моряков частыми штормами (которые и в Ла-Манше были нередки).

Одним словом, Эссекс вернулся домой без особых потерь, но с позором. Елизавета на него злилась, но потом все же помирилась с любимцем. Однако кончил Эссекс плохо. В Ирландии тогда девятый год бушевало очередное восстание против английского господства – довольно крупное, под руководством ирландской знати. Елизавета наконец собралась послать туда большую армию и стала подыскивать командующего. Поначалу возглавить войска было предложено сэру Уолтеру Рэли, но тот, человек здравомыслящий и рассудочный, от этакой чести отказался. Восстание нанесло ему сплошной ущерб – у Рэли были в Ирландии крупные поместья. Однако он прекрасно понимал, что в отличие от морских дел опыта войны на суше у него нет никакого, и благоразумно решил не рисковать попусту репутацией.

Зато в командующие стал рваться Эссекс. Елизавета прекрасно знала, что командующий из него никакой, и отказала. Разыгравшаяся сцена опять-таки достойна Голливуда: на заседании Тайного Совета, где решали вопрос, Эссекс так настойчиво выступал против намеченной королевой кандидатуры (кстати, родного дяди Эссекса), что в конце концов рассердился не на шутку, в нарушение этикета повернулся к королеве спиной и пошел к двери. Елизавета, тоже рассерженная, догнала его, залепила оплеуху и крикнула:

– Иди и вешайся!

Эссекс, вовсе уж сдуру, схватился за шпагу, но на руке у него повис граф Ноттингем и выхватить клинок не дал.

Ссора была серьезнейшая – но потом Елизавета все же помирилась с фаворитом в очередной раз и командовать армией все же поручила. Правда, тут была своя подоплека, один из тех случаев, когда личные интересы придворных интриганов берут верх над всем прочим. Елизавету долго уговаривали поручить командование Эссексу его заклятые враги – лорд Берли и сэр Рэли. Они прекрасно понимали, что Эссекс, храбрый вояка, но никудышный военачальник, непременно провалит дело, за что угодит в опалу. Личные интересы у них оказались ближе государственных – далеко не впервые в истории, не только английской.

Они рассчитали точно – ирландскую кампанию Эссекс провалил качественно. Во многих отношениях. Он получил самую крупную армию из всех направлявшихся прежде в Ирландию – 16 000 пехоты и 1300 кавалерии. И с самого начала повел себя все так же по-дурацки. Самовольно изменил предписанный Лондоном план кампании – вместо Ольстера пошел на Мюнстер, где ничего не добился. Пленных и просто всех ирландцев, попавшихся под горячую руку, он вешал – чем лишь озлобил против себя не только мятежников, но и все население. Возвел в рыцарское достоинство многих чем-то приглянувшихся ему офицеров – на что не имел никакого права – это право принадлежало исключительно монарху (по аналогии сразу вспоминается, как угодивший в опалу и отправленный подальше от Петербурга Григорий Орлов самоуправно награждал орденами империи – и Екатерина с тяжким вздохом эти награды утверждала). В обход заслуженных вояк назначил командиром конницы своего приятеля графа Саутгемптона – вовсе не военного, приехавшего поглазеть на ирландский поход из чистого любопытства. Да вдобавок поселил дружка у себя в палатке, что лишь уронило его авторитет в глазах подчиненных – сам Эссекс был вообще-то гетеросексуальным, но Саутгемптон был всем известен как «голубой»…

Ирландский поход обходился казне в тысячу фунтов в день – а побед не было, наоборот, Эссекс терпел от мятежников поражение за поражением. В конце концов он, опять-таки из чистого своеволия, заключил с ирландцами перемирие (вопреки категорически запрещавшим это заранее инструкциям Лондона) и, снова самовольно, вернулся в Англию. Где в полном соответствии с расчетами лорда Берли и сэра Уолтера угодил к Елизавете в немилость, на сей раз окончательно.

Меж ними состоялся крупный разговор с глазу на глаз. Содержание его так и осталось неизвестным – но на следующий день Елизавета публично обвинила Эссекса в «неподчинении королевской воле», что считалось серьезным преступлением. Суд, как положено, из «двенадцати человек его сословия», приговорил Эссекса к заключению в Тауэр. Однако Елизавета приговор не утвердила – и нанесла удар, что называется, по самому больному месту – по карману. Лишила бывшего любимца монополии на ввоз в Англию сладких вин и торговлю ими. Эссекс в одночасье лишился почти всех средств к существованию, больше был не в состоянии жить красиво и содержать ораву приспешников. (Монополии появились как раз в правление Елизаветы.) Думается мне, сам Эссекс предпочел бы Тауэр – благо там знатные узники жили в комфорте, в больших покоях, питались не тюремной пайкой, а «с воли», яствами и хорошими винами.

Тут бы дураку уняться и сидеть смирненько – но не таков был наш герой. Сначала он на людях именовал королеву не иначе как «скелетом старой дохлой клячи», о чем, как легко догадаться, доброжелатели Елизавете тут же донесли. Потом и вовсе задумал поднять мятеж, на последние деньги наняв сотни две головорезов, главным образом валлийцев. Интересно, что задуманный мятеж сопровождался приемом вошедшей впоследствии в большое употребление классической информационной войны. Люди Эссекса заказали Шекспиру в руководимом им театре «Глобус» представление написанной Шекспиром же пьесы «Генрих Второй». Интрига тут в том, что пьеса повествовала о том, как славный и решительный граф Болингброк сместил с престола слабого и недостойного занимаемого поста короля Ричарда Второго и занял его место, короновавшись как Генрих Четвертый. Реальное историческое событие, кстати.