Оставался самый ценный мой ингредиент – кровь дракона, отданная добровольно. И попал он ко мне, скажем так, случайно. Я порозовела, вспомнив, как его добыла.

В тот день я получила неудовлетворительно по истории магии. За резкие высказывания в адрес проклятых эльфов. Мы проходили становление границы Великого Леса и окончательное отделение эльфийского государства от человеческого. Вследствие чего значительно ослабели магические потоки. Особенно сильно пострадали целители. Магии жизни стало так мало, что целители уже не могли излечивать одной магической энергией. Именно тогда на первый план вышли мы, ведьмы, умеющие лечить зельем и наговором. Казалось бы, это очень хорошо, что мы так нужны. Но светлой магии, магии жизни не хватало и ведьмам. И очень многие стали поддаваться искушению, и уходить на темную сторону, навсегда утрачивая целительские способности.

Они оставались нашими сестрами. Всегда готовы были прийти на выручку. Но их боялись. Их ненавидели. Истребляли. Всего лишь за то, что ведьма приобретала дурной глаз и талант к проклятиям.

Преподаватель, мастер Муртон, судя по внешности, имеющий эльфийские корни, так разложил все и преподнес, что ведьмы по его рассказу стали едва ли не всемирным злом. Почти наравне с нечистью Нижнего мира. Никому из ведьм это не понравилось. Но девчонки возмущались про себя, тихо шушукались, не решаясь выступить в открытую. Невыдержала и высказалась в слух только я. Видимо сила, длительное время запертая ограничителем, повлияла на мой характер, сделав эмоционально не сдержанной. Мастер Муртон рассвирепел от моего темпераментного выступления и в бешенстве назначил мне наказание – седмицу ежедневных отработок на академической кухне.

После завершения лекции девчонки наперебой кинулись меня утешать и хвалить за смелость. Но мне было так обидно, что я предпочла сбежать от всех. Спрятаться, чтобы в одиночестве пережить свое поражение. Может быть, даже поплакать. Отчаянно хотелось хоть что-то изменить. Вернуть магию жизни. Открыть Вечный Лес для всех. Но что я могла? Только реветь, спрятавшись от всех позади учебных теплиц магов-природников. Что я и сделала.

Я забилась в глубину разросшегося плюща под старым дубом. Рядом сладко цвела раскидистая липа. Даже голова кружилась от разлитого в воздухе медового аромата. Почему я пошла именно туда? Я и сама не знала. Ведь рядом была небольшая уютная беседка, со всех сторон закрытая от посторонних глаз тем же плюющем и вьющейся розой. Позади меня стояла высоченная академическая стена. По бокам – теплицы. Я была уверена, что в этот райский уголок никто никогда не приходит. Ну, кроме природников. Но сейчас занятия уже закончились. И я чувствовала себя в безопасности. Оказалось, зря. И в последствии я неоднократно думала, что сама Пресветлая надоумила меня забраться в самую середину разросшегося плюща, вместо того, чтобы с комфортом расположится в беседке. Потому что в беседку порталом пришел наш ректор. И не один.

Хвала Пресветлой, что я вовремя заметила неяркое сияние портала, сотворенного сильным магом и успела притаится до того, как из портала вывалились двое. При виде пары я разинула рот от изумления. Ректор Солльер, в полурастегнутой рубашке, без привычного темного камзола, с растрепанными каштановыми волосами, жадно впивался в рот извивающейся в его руках дамы. Рассмотрев блондинку, я охнула. Это была Селия рен Водуар. Жена наместника короля.

Проклиная себя, я мгновенно заткнула себе рот кулаком. К счастью, на мою несдержанность никто не обратил внимания. Ректор и Селия были заняты друг другом. Облегченно выдохнув, я в восхищении уставилась на мужчину. Ну а что? Хоть полюбуюсь.

В моей жизни тоже случались поцелуи. Иногда даже весьма приятные. Но так меня еще никто не целовал. Мужчина то впивался в губы блондинки, словно умирающий от жажды припадал к источнику. То покрывал ее лицо поцелуями нежными и невесомыми даже на вид. В такие мгновения Селия прижималась к ректору всем телом, бесстыдно ерзая и красиво стонала, словно выпрашивая большего.

Не в силах отвернуться или зажмуриться, я жадно наблюдала как мужские губы уверенно соскользнули на изящную шейку. Селия застонала и завертелась с утроенной силой, словно намеревалась выскочить из собственного платья. Ректор ей помог. Я не заметила, когда он успел расстегнуть несчетное количество мелких перламутровых пуговиц, но под его ладонями платье покорно поползло вниз, обнажая жемчужно-белую плоть и кокетливый, весь в крошечных бантиках, розовый корсет. Мое лицо нестерпимо вспыхнуло огнем, а дыхание пресеклось, когда мужские руки властно смяли податливую плоть, а губы жадно обхватили напрягшийся сосок. Селия обеими руками зарылась в длинные мужские волосы и выгнулась еще сильнее:

– О даааа! Еще!

Мне с моего места было очень хорошо видно, как лорд жадно втягивает в рот сосок, одновременно лаская, массируя, поглаживая роскошную женскую грудь. А когда он нежно обвел напрягшуюся горошину языком, со мной что-то случилось. Моей собственной груди стало вдруг тесно в глухом ученическом платье. Внутри меня ворочалось что-то тяжелое, тягучее как мед, неизведанное и жаркое.

В попытке облегчить себе сладкую муку, я разгладила лиф на груди. И нечаянно задела пальцами чувствительную вершинку под плотной тканью. Меня словно молнией прошило. И вдруг безумно захотелось, чтобы это были не мои пальцы. А мужские. Желательно, лорда ректора. Вот с ним инициация стала бы незабываемой.

От промелькнувшей мысли наваждение схлынуло. О чем я думаю?! Если меня тут обнаружат, на расстоянии вытянутой руки, подглядывающей за явно тайной встречей любовников, мне не поздоровится. Но и уйти невозможно. Даже если бы я владела искусством порталов.

– Рэееейнааард!

Селия скорее простонала, чем произнесла имя любовника, отрывая меня от самокопания. Блондинка уже не стояла, а сидела на широком ограждении беседки, запрокинув голову так, что я в подробностях могла рассмотреть ее бриллиантовые шпильки в прическе. Завернутые вокруг талии юбки не позволяли увидеть, что там происходит в деталях. Но ноги блондинки на обнаженных плечах ректора и характерные движения обоих любовников не позволяли усомниться в том, что происходит.

Вот ректор, не прекращая движения, повернул голову и провел языком по женской лодыжке. А потом припал к тому же месту губами. Селия запрокинула голову еще сильнее, зажмурившись. И глухо застонала. А меня словно плетью огрели. Или, скорее, кипятком плеснули. Да так, что жар лавиной стек вниз и увлажнил внутреннюю сторону бедер. И снова это странное ощущение, что это не блондинку целуют, а меня.

Смотреть было невыносимо стыдно. И в тоже время я не могла оторвать глаз от заманчивого зрелища. Да, у меня еще не было мужчины. Но я ведьма. И как все происходит знала уже давно. В теории.  И относилась к этому спокойно. Скорее предвкушая возможность владения полной силой, чем саму инициацию. Разворачивающаяся на моих глазах практика внезапно вызвала жгучее желание самой все это испытать. Желательно, оказавшись на месте Селии.

Движения ректора становились все резче и сильнее. Воздух наполняли влажные звуки, горловые стоны блондинки и хриплое, рваное дыхание. Бесстыдно обнаженная женская грудь задорно грозила небу отвердевшими сосками. Мне было стыдно смотреть. Но я не могла оторвать глаз. Меня раздирали на части какие-то смутные, непонятные желания. И собственное дыхание непроизвольно учащалось в такт движениям любовников.