Я чувствую, как во мне закипает ревность. Я хочу, чтобы мама мне давала советы о том, какие туфли надеть. Я хочу, чтобы она дарила мне такие блестящие подарки, как те зеленые ограненные камни, которые сверкают в ушах Перл подобно маленькой копии Центрального Глаза. Вот что должна делать мама. На самом деле она уделяет мне достаточно внимания, когда мы вместе, спрашивает про мои мечты, моих друзей, чем я занимаюсь. Она старается, чтобы я расслабилась и отвлеклась от школы. Но мне бы так хотелось, чтобы иногда у нас с ней были свои девчоночьи разговоры, чтобы мы вместе ходили в салоны красоты, по магазинам… Но у нас никогда не хватает на это времени.

Может, мама хочет устроить что-нибудь особенное и попросила мою лучшую подругу помочь ей с этим? Может, она придумала что-то на следующие выходные, только для нас двоих? И ей понадобилась помощь Перл, чтобы подготовить сюрприз? Меня начинает разбирать любопытство. Да, наверняка так и есть. Скоро мой день рождения, и мама хочет приготовить что-нибудь особенное. А зачем еще ей понадобилось идти к Перл, вместо того чтобы встретиться со своей дочерью? Пока я помогаю Перл внести последние штрихи в ее прическу, я осознаю, что настроение у меня улучшилось.

Перл заплатила музыкантам, и, когда мы входим, они играют нашу любимую песню. За нами тут же увязалась какая-то фанатка, которая хочет присоединиться к нашему тесному кругу, но зря надеется. Кампус украшен серебристым снегом, сделанным из мерцающих металлических наноботов, парящих на микродвигателях на уровне наших коленей. Они так прекрасны и ослепительны, что настоящий снег показался бы жалким и серым по сравнению с ними.

Перл похожа на ледяную скульптуру в бело-серебряном кружевном платье, которое подчеркивает ее фигуру. Ее блестящие, почти белые волосы уложены в высокую прическу, лишь пара прядей вьется у щек. Все взгляды прикованы к ней, но сама она ни на кого не смотрит, даже с высокомерием. Большую часть времени на ее лице отражается легкое удивление, граничащее со скукой. Я слышу вздохи зависти, несколько негромких едких замечаний.

Я тоже планировала надеть что-нибудь модное, но пришлось поменять мой праздничный наряд на что-то более функциональное. В конце концов, может быть, нам придется бежать, но Перл, похоже, это не заботит. Я ограничилась юбкой свободного покроя серого оттенка и черными сапогами-чулками с едва заметными переливающимся серебряными вставками. Мой наряд сшит из черных искусственных перьев, гладких и блестящих, как крылья ворона. Я гордо иду на полшага позади Перл. В любое другое время я бы купалась в лучах обожания, но сегодня я не могу оторвать взгляд от выхода.

Наша песня закончилась, и внезапно рядом со мной появляется Хоук, прикасается к мягким перьям на моем плече.

– Привет, красотка.

Собственно, все так, как я и предполагала. Он влюблен, а все влюбленные такие предсказуемые. Ими легко управлять.

Все смотрят на Перл, которая схватила своего очередного парня на «неделю» или на «час» и потянула его к столешнице. Она извивается перед ним – жаркая снежная королева, и даже не одобряющие такого поведения братья и сестры не могут отвести взглядов, хотя готовы в любой момент мягко попросить ее прекратить. Но еще не время. Она неотразима, и завистники и обожатели смотрят не отрываясь.

Кроме Хоука. Он даже не заметил ее. Все его внимание отдано мне.

Чудненько.

Я резко, почти неистово притягиваю его к себе, прижимаясь к нему всем телом. В его глазах написано изумление, но секунду спустя он уже целует меня в ответ. Я беру его руку и веду туда, куда мне нужно, и его прикосновения настолько нежны и неприличны, что я почти не притворяюсь, когда отталкиваю его и, перекрикивая музыку, издаю громкий вопль возмущения, смешанный со страхом.

Хоук уставился на меня с недоуменным выражением лица, а я отстранилась, вытянув руки вперед, как будто защищаясь.

– Как ты посмел? – кричу я, оглядываясь в поисках поддержки в эту минуту наигранного ужаса. Перл тут же оказывается рядом.

– Чудовище, – тихо произносит она, так чтобы услышали только те, кто стоит рядом. Отлично, сплетня разлетится со скоростью света. Перл обхватывает меня, словно защищая. – Как ты посмел такое вытворить!

К нам подходит одна из сестер, спрашивая, что случилось, и Перл шепчет что-то ей в ухо, отчего та краснеет, а затем смотрит на Хоука как на преступника. Хоук выглядит крайне озадаченным.

– Но я не… – пытается объяснить он, хотя понятия не имеет, в чем оправдывается.

Сестра широко раскрывает руки, и зеленые полы ее рясы раскрываются, как крылья попугая, стеной отделяя нас, нежных, невинных созданий, от неотесанного мужлана, который домогался меня.

– Пожалуйста, сестра, – говорю я подавленным голосом, – я бы хотела посетить Храм, если возможно. Он заставил меня почувствовать себя такой… нечистой.

Когда мы уходим, я вижу, как брат Бёрч кладет властную руку на плечо Хоука и уводит его в противоположную сторону. Линкс и Коппер присоединяются к нам, и, сопровождаемые сочувственными причитаниями сестры, мы доходим до Храма.

– Мне надо возвращаться на праздник, чтобы присмотреть за остальными, – говорит она и печально покачивает головой. – Поверить трудно, что такое произошло в наших «Дубах», осененных тенью Храма! Юноши уже не те, что раньше.

Я чуть не прыскаю от смеха. Что эта брюзжащая старая дева может знать о молодых людях?

– Юные леди, вы сможете побыть в Храме наедине? Боюсь, что все служители Храма сейчас на празднике. Кроме стража у двери, конечно же.

Именно на это мы и рассчитывали.

– Я чувствую себя здесь в полной безопасности, – смиренно говорю я. – Словно я в лоне Земли!

Как нам удалось в тот момент сохранить серьезные лица – ума не приложу. Она что-то еще бормочет, пока я не напоминаю ей, что снегопад начнется с минуты на минуту. Наконец-то она оставляет нас одних.

Перл смотрит на меня с нескрываемым восхищением.

– Сработано как по волшебству! – говорит она, щелкая пальцами. – Ты видела выражение лица Хоука? Бедолага. – Она изобразила притворное сочувствие. – Ты думаешь, его исключат?

– Нет, – говорит Линкс, пристально глядя на меня, – просто будут звать сексуальным маньяком.

Я смеюсь вместе с ними, но, вспомнив выражение мучительного изумления на его лице, быстро говорю:

– Давайте найдем дверь и выберемся отсюда. Нам надо уйти до снегопада, иначе мы оставим следы.

Главная часть Храма, где верующие собираются на короткие дневные мессы и одну долгую воскресную, увенчана куполом матового синего цвета, который при дневном освещении кажется небесным сводом, но сейчас, после заката, напоминает ледяную пещеру. Обычные прихожане, которые не посвятили себя служению Земле, хотят иметь крышу над головой. Тем не менее, самые священные места Храма не имеют крыши и открыты небесам. Жрецы говорят, что поклоняться Земле можно только снаружи. Когда проходит свадьба, рождается ребенок или старик уходит в вечность, которая ждет нас после смерти, все отправляются в Звездный зал. Мы сейчас идем туда. Это помещение без крыши, открытое небу и ветрам, а вскоре и снегу. Позади него несколько комнат, которые паства никогда не видит: кабинет высшего жреца, святая святых брата Бёрча, и Комнаты Таинств, лабиринт, который хранит самые сокровенные тайны нашей религии.