– Привет, – сестра Марьяна приподнимается, Полина прижимается щекой к щеке подруги…

Сегодня, когда Варя трезвая, а саму Полю уже чуть попустило, она не испытывает пракически ничего относительно рассказа Вари о собственном блядстве в клубе.

Полина не планирует выражать свое экспертное, одобрять или порицать измену. Просто, когда всё вскроется, и Варя будет валяться в соплях, Поля исполнит долг: потратит чуточку себя, чтобы эти сопли подтереть.

Они с Варварой – не родственные души и не незаменимый элемент жизни друг друга. Но лучше такая дружба, чем никакой. Ведь, как показывает опыт, те подруги, которых Полина выбирала душой, очень быстро и очень болезненно отваливаются. Она слишком остро реагирует, когда на её искренность отвечают попытками воспользоваться. Она отлично различает в глазах зависть.

А Варваре хотя бы в материальном плане от неё ничего не нужно…

– Ирландский и фисташка-малина…

Полина заказывает по памяти, улыбается официанту, потом смотрит на Варю…

– Извини… – В ответ получает кивок, которым вроде как ей отпускают грехи. – Ты что-то важное хотела рассказать…

«Что-то важное» стало поводом для сегодняшней встречи. Её инициировала Варя. Поля согласилась, чтобы не киснуть дома.

– Хотела, но уже пофиг…

Только всё, кажется, изменилось. Потому что Варвара отмахивается. Листает что-то на телефоне, поворачивает экраном к Поле.

– Это что? – та берет в руки и присматривается. На фото – тачка. С разбитыми стеклами. Исцарапанная. На капоте четкое «Ванильный пряник».

– Это тачка Марика. А это его рожа…

Голос Вари не сочится уважением к старшему брату. Но это Полю не удивляет. Они вот так всегда.

Варя возвращает телефон и смотрит на экран сама, листает, снова поворачивает…

Фото – не из тех, которые способны усилить аппетит. Разбитое лицо. Треснутая губа. Заплывшие синяками области под глазами…

– Что случилось? – Поле становится не по себе. В голове сразу плохие мысли… А Варя усмехается…

– Помнишь этих уродов? – По взгляду Полины понимает – слишком размыто сформулировала, поэтому уточняет… – Компанию ребят. Из «Акулы». Ну один ещё подняться пытался. Второй Дину трахнул, прикинь? Тоже ещё дура… Ей же сказано было – на них не реагировать. А она ходит теперь… Сохнет…

Варвара не проводит параллелей с собой и своим «Димой», слов для Дины не подбирает. А Поля просто прикусывает язык. Перебивать нельзя. У неё сердце шалит…

– Ты ушла уже… А эти оборзели совсем. Охрану избили…

Варя произносит, скривившись, а Поле внезапно приятно… Она еле сдерживается от того, чтобы не улыбнуться и не выдохнуть… Ей жалко охрану, но куда меньше, чем было бы жалко Гаврилу.

– А Марьян, он что? Тоже полез?

На вопрос Поли Варвара ответила скептическим взглядом. Фыркнула, вздохнула, снова глядя на разукрашенное лицо брата…

– Это вчера. Ночью ехал… К обочине прижали…

– Они его толпой вот так?

Судя по тому, как Варвара смотрит – толпа там была совсем не обязательной… Правда и Полина это знает. Марьян любит приукрасить.

– Один или двое. Отец в бешенстве. Марик в бешенстве. Крови хочет…

– А почему вы решили, что это – те же?

– Марик узнал. Говорит, тот, который подняться хотел… Кстати… К тебе-то хотел…

Варвара произносит, а потом внимательно следит за реакцией Полины. Поля же изо всех сил пытается не выразить никаких эмоций. Она знает, что к ней. У неё до сих пор будто руки его на теле лежат, а посреди ладони горит поцелуй...

Ещё и в голове проносится: «Он тебе очень дорог, Полюшка?».

– Зачем ты мне это рассказываешь? – ей становится неуютно. Надо подумать, наверное. Правда о чем? И что делать после размышлений?

Гаврила ей не писал и не звонил.

Скорее всего, просто воспользовался возможностью – его задело требование Марьяна. Она сама слила ему информацию о том, что так просто уйти из клуба им не дадут…

Это не дуэль за её честь была. Парни яйцами меряются. Не её дело.

– Ну может тебе захочется Марика пожалеть…

Варя протягивает, водя пальцем по столу, глядя из-под ресниц лукаво. А потом прыскает, видя, как кисло реагирует Полина.

Ни для кого не секрет, что Марьян был бы не против. Варвара тоже не была бы. И их родители.

Но пока на Полину никто не давит. Ей повезло – в девятнадцать можно ссылаться на то, что слишком занята учебой…

– Я ему напишу.

Поля обещает, Варя фыркает…

– Марик сказал, что не успокоится, пока эту гниду не уничтожит теперь…

Это можно было упустить, но Варвара все же произносит. Может быть ждет какой-то реакции, но Полина молчит, чувствуя, что по спине бежит холодок…

– За машину? – спрашивает после паузы, видит во взгляде Вари скепсис. Так же скептически кривятся губы…

– Его унизили, мась… Наши такого не прощают…

* * *

Ночью Полина долго лежит без сна. Она действительно написала Марику, но почти сразу слилась. Он отправил те же фото ей, пусть и сопровождал их пафосными«да царапина, мандаринка… Ты бы видела, как я того хера разукрасил…». Она поохала, поахала… А по факту говорить не могла.

За Марьяна ей внезапно не страшно. Даже кажется, что получил справедливо. А вот Гаврила…

На него Полина зла. Он не должен был лезть. Ни к ней, ни к Марику.

Сказано испариться – берешь и исчезаешь.

Но он ведь не такой… А ей теперь волноваться.

Непонятно почему непонятно за кого.

Ей бы спать и жить свою жизнь, а она крутится, думая, как бы его предостеречь.

И почему ей вообще в голову лезет о чем-то его предостерегать? Непонятно.

Забыть просто. Забить.

Это всё не её дело и проблемы это не её.

Полина закрывает глаза, начинает в голове считать овец. Таких же тупых, какой тупой кажется себе. И дыхание пытается замедлить, когда слышит вибрацию.

Мозг слишком возбужден, поэтому реакции тела моментальны.

Телефон через мгновение уже в руках. Сердце через мгновение уже в ушах…

На экране:

«Привет, Полюшка. Извини, что только сейчас пишу – замотался. Как у тебя дела? Набрать тебя можно?»

– Поль, зайдешь ко мне на минуту?

Вопрос отца попал четко между лопаток Полины. В ней – легкое раздражение, которое девушка гасит. Оглядывается. Улыбается. Кивает.