участится. Как дурочка не сдержит улыбку, промямлит что-то, а ты будешь гордо смотреть на это и понимать, что находишься в полной безопасности. Перед тобой такая непрошибаемая стена безразличия, что никакая мордашка её не пробьёт.

На первом этаже была кухня, оборудованная целой комнатой-холодильником, старинной газовой плитой, столь же старинной электрической духовкой и тремя огромными раковинами. Пугающих размеров кухня вся состояла из ящиков, полок и столешниц, будто на ней должны были работать как минимум десять поваров и готовить на огромную семью.

- Вызови клининговую службу, Кло. Боюсь, что миссис Суонк и миссис Коллинз не справятся с таким объёмом работы. В этом доме просто тонны пыли.

- Да, Кит, - Кло достала блокнотик и… сделала пометку, будто была моей секретаршей. Я промолчал. Не могу же я учить её самоуважению? Она должна прийти к этому сама.

Столовая была шикарна, будто только что в ней снимали костюмированную драму и по обе стороны длиннющего стола сидели персонажи в пышных одеждах, поглощая замысловатые блюда. Бесполезные квадратные метры пугали, сколько же стоит содержание этого монстра? Сколько денег осталось у отца?

- Нисколько, - ответила на заданный вслух вопрос Кло. - Я посмотрела бумаги, которые прислали тебе адвокаты. Содержание дома съело все накопления, но он получает деньги от каких-то акций, сейчас это позволяет выйти в ноль. Избавиться от этого дома, значит приобрести кое-какую прибыль.

В целом, первый этаж больше ничем не был занят. Библиотека, с которой я уже успел познакомиться раньше, столовая и кухня. Остальное - помещения для прислуги, комнаты с хозяйственной утварью, кладовки, архивы, огромная приёмная и гигантский бальный зал хотя и находились тут же, но совершенно не представляли для меня никакого интереса.

И приемная, и бальный зал были огромными, пустыми помещениями, никаких украшений, мебели, даже лепнина на стенах была оборвана. Вместо витиеватого декора, теперь просто отлетевшая штукатурка и лохмотья бумажных обоев. Убогая, древняя обстановка. А я помнил, как войдя в эти двери пятилетним мальчишкой, не мог вздохнуть от восторга, заворожённый блеском и великолепием, как это ни банально. В последний раз мы приходили сюда, когда мне исполнилось двенадцать. Маме были нужны документы о разводе, а я стоял и глазел на бальную залу, где меня оставили. Обои уже тогда повыцвели, а лепнина местами отпала. Но я был восторжен, воодушевлен. Мысленно я, конечно, не танцевал в этой комнате с самой красивой девочкой в классе. Я играл тут в футбол и забил великолепный гол, а самая красивая девочка в классе это видела.

Мы с Кло стояли посреди нищей залы и молча смотрели на остатки аристократического шика семьи, и я отчетливо понимал, что как от этой комнаты остались лохмотья, так и от нашей семьи остался только я. Одинокий, готовый распрощаться с родовым гнездом ненастоящего рода.

Второй этаж выглядел немного привлекательнее, по его комнатам было интересно пройтись. Там, где на первом этаже была кухня, на втором располагалась вполне приличная гостиная. Небольшая комнатка с двумя прямыми и одной округлой стеной, она была обставлена мебелью красного дерева, закрытой белыми простынями, в углу стояли свернутые в рулоны ковры, снятая с потолка хрустальная люстра лежала в деревянном ящике.

Прямо над столовой были два смежные ванные комнаты. Одна дамская, с вполне современными коммуникациями, вторая мужская, давно устаревшая. В потрескавшейся желтой ванне лежал проржавевший ковш и кусок высохшего мыла.

- Тут будто время остановилось! Как так? Ведь твоя мама тут жила, ты тут родился… - вздохнула Кло, рассматривая полки с одеколонами и бритвами.

- Мама всегда называла это место дырой. Это всё, что я знаю.

В течение часа мы нашли спальни моего отца, деда, обеих жён деда, комнату моей матери и даже что-то вроде детской, но была она моей или нет, я сказать не мог. Все эти комнаты были наглухо заперты, заколочены, и их приходилось вскрывать при помощи кочерги, не жалея искусно отделанных дверей.

- Тебе же явно нехорошо, иди на свежий воздух, - вздохнул я, когда после очередной пыльной спальни, видимо принадлежащей Клотильде Аллен, Кло стала задыхаться и достала баллончик.

- Спасибо, за… заботу, Кит, - пискнула она в ответ, дважды вдохнула лекарство и поторопилась спуститься на первый этаж.

Я добрался до последней комнаты, такой же как и остальные. Весь второй этаж, за исключением ванных комнат и гостиной, оказался поделён на одинаковые комнатки, обставленные примерно одинаковой мебелью. Исключение составила спальня Дианы Аллен, которую та делила с Уильямом. Она была больше, богаче и великолепнее, а прямо из неё можно было попасть в розовую, просторную детскую. На стене, украшенной яркой фреской, были выписаны буквы, которые складывались в имя «Алисия». Я долго изучал эту милую комнату, думая о том, что, вероятно, Алисия Аллен была единственным желанным ребёнком в нашей семье. Ещё, конечно, Александр, любимый и единственный сын Алисии, ну и вообще вся их семья. Диана и Уильям создали своих святых потомков любовью. А Уильям и Клотильда подлой изменой, и, увы, расхлебывают это всё и мой отец, и я.

Этому дому я в общем-то не хозяин, он претит мне. Присвоенное моим отцом богатство вырвано, взято без спросу у законных владельцев. Проклятое.

О невесте отца я не особенно много знал. Мать очень часто сокрушалась, что некая «девка» занимала все мысли Грэга, и он даже чуть было не женился на ней, но «что-то случилось». Во всех бедах нашей неполноценной семьи мать винила «девку», очевидно, речь шла об Эвет Сангу.

Комната была очень изящной, будто её делали специально для девушки, которая будет тут жить, или даже она сама выбирала отделку стен, шторы и мебель. Всё светлых, чистых оттенков и очень много цветов.

Туалетный столик, секретер, у окна устроено рабочее пространство, склянки, рассыпавшиеся в пыль сероватые лепестки. Стоило сквозняку из открытой двери коснуться их, как лепестки стали таять, будто были только иллюзией, которой суждено испариться при свете дня. Я с интересом рассматривал ступки, глиняные чашки. Девушка сама делала духи, необычная и странная история. Крайне романтично, будто создано специально для мелодрамы. В склянках, которые почти разменяли седьмой десяток, ещё были остатки маслянистых жидкостей, но аромат их почти не улавливался, а интерес только нарастал.

У противоположной стены стоял чайный стол. Там наблюдалась не менее интересная картина. Множество стеклянных банок со ставшим совсем серым и сухим чаем, заварники, чайник, стеклянные стаканчики с узкими горлышками. Тут явно устраивали чайные церемонии. Ох, уж эта восточная культура.

Её