— Нет, конечно, я…

— Я так и думал. Итак, какова твоя цена?

— Я не проститутка, — резко оборвала его девушка.

— Я и не предлагаю секс.

Поппи возмутилась:

— Ваше высокомерие не знает границ.

— Я бизнесмен, мисс Коннолли, и у меня проблема. Нравится тебе это или нет, ты — решение этой проблемы.

— Вы с ума сошли, — покачала головой Поппи. — Я не буду этого делать.

— Ты отказываешься от полумиллиона фунтов? Наличными?

— Я… — нахмурившись, начала Поппи. Для нее, выросшей в нищете, такие деньги были целым состоянием. — Мне кажется, это неправильно.

— Ты действительно собираешься отказаться от моего предложения только потому, что тебе что-то там кажется?

— Я не жду понимания, — парировала девушка, вспомнив расстроенную женщину, звонившую недавно. — Для этого нужно уметь чувствовать и сопереживать.

— Я умею и то и другое.

Спорный вопрос. Но оставалась еще неделя стажировки, и нужны были отличные рекомендации, и, если честно, голова уже шла кругом. Пятьсот тысяч фунтов! На эти деньги она бы смогла наконец купить Саймону новые кроссовки. Бедный ребенок всю жизнь ходил в обносках.

И она сможет помочь Мэри-Энн. Поппи изучила Интернет вдоль и поперек в поисках лечения. К сожалению, информация была удручающей. Как только болезнь начнет прогрессировать, Мэри-Энн понадобится квартира на первом этаже. А без семьи и без денег переезд будет трудным. Поппи уже думала о том, чтобы предложить Мэри-Энн переехать к ней и Саймону, но Мэри-Энн была такой же независимой, как и сама Поппи.

А на полмиллиона фунтов можно купить квартиру.

С каждой минутой идея взять деньги становилась все соблазнительнее. Но девушка прекрасно знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Итак? Что скажешь?

— Я не продаюсь, мистер Кастильоне, — четко проговорила девушка, не желая уступать его напору и мощи.

— Я знаю, — ответил мужчина, запустив руку в волосы. — Я не прошу, чтобы все было по-настоящему. Несколько дней. Поездка в Италию. Я даже обновлю твой гардероб. Каждая женщина мечтает о таком. Не говоря уже о том, что ты сможешь купить себе джинсы, которые не трещат по швам.

— Нет.

— Признайся, — тихо потребовал он, не позволив ей развернуться и уйти. — Ты хочешь этого.

— Конечно, хочу, — резко ответила Поппи. Она пригладила и без того аккуратно уложенные волосы. Руки дрожали. Она сжала ладони в кулаки, вздернула подбородок. — Не думаю, что когда-нибудь буду снова уважать себя, если соглашусь взять деньги и притвориться тем, кем я не являюсь.

— Боже, спаси меня от мучеников, — нетерпеливо проговорил Себастьяно.

— Я не мученица, — сказала она. — Просто у меня есть принципы.

Он кивнул, и она почувствовала, что наконец смогла пробить его железобетонную уверенность.

— Мы закончили? — спросила она жестко.

Себастьяно засунул руки в карманы.

— Ты действительно мне отказываешь?

— Да.

Поппи вздернула подбородок, задаваясь вопросом, не была ли она идиоткой, что сделала это. Но затем она подумала о том, что ей придется сделать, чтобы получить эти деньги. Притвориться его девушкой. Она не сможет. Даже за миллион!

Он не сводил с нее взгляда. Глаза блестели хищным блеском. Девушка развернулась и выбежала из кабинета, как будто за ней гнался сам дьявол.

Оказавшись в безопасности по другую сторону двери, она выдохнула и шаткой походкой пошла к лифтам.

Поппи достала мобильный телефон из сумочки и решила спрятаться в дамской комнате, прежде чем спуститься вниз, на свой этаж. Она очень хотела позвонить Мэри-Энн. Ей просто жизненно необходим разговор по душам, а Мэри-Энн всегда ее поддерживала. Ну, не совсем всегда, конечно. Мэри-Энн нашла ее и Саймона после того, как Поппи допустила ошибку: доверилась неправильному человеку. Они познакомились в поезде, когда она ехала в Лондон. Рассказала ему, что она несовершеннолетняя и что они с Саймоном сбежали из детского дома и им негде жить.

Сначала Поппи считала его рыцарем в сияющих доспехах. И он был таким две недели. О таком внимательном и добром человеке можно было только мечтать. Он делал ей комплименты, пригласил их пожить у него, дарил небольшие подарки Саймону. А однажды ночью он пришел к ней в спальню, чтобы получить оплату за его многочисленные добродетели. Когда она отказалась, он рассердился, разбудил Саймона и вышвырнул их ночью на улицу, зимой.

Когда Поппи узнала, что он вдобавок украл все ее с трудом заработанные сбережения, она перестала доверять людям. Она не могла пойти в полицию. Они бы забрали у нее Саймона. Им пришлось спать на вокзале и есть объедки. Саймону было семь, ей самой семнадцать.

Тогда они встретили Мэри-Энн. Женщина приютила их, накормила, одела и окружила теплотой и заботой, которых они были лишены всю свою короткую жизнь. Благодаря Мэри-Энн Поппи узнала, что такое настоящие доброта и порядочность.

Поппи уставилась на телефон в руках и скривилась. Нет, лучше не звонить.

— Мисс Коннолли, вы там?

Поппи ахнула, когда глубокий голос ее начальника разрушил давящую тишину дамской комнаты.

— Возможно.

Она схватила телефон обеими руками, как будто это был меч. Открывать дверь она не собиралась.

— Вы планируете выйти оттуда в ближайшее время?

— В этом есть необходимость?

— Я предпочитаю общаться лицом к лицу. Так что…

— Я думала, мы закончили.

— Мы закончим, когда ты скажешь «да».

— Боже, вас не переубедить. Вам бы быть адвокатом, — сказала она, впуская Себастьяно.

С дьявольской улыбкой он прислонился своими идеальными ягодицами к раковине, засунул мускулистые руки в карманы брюк и был абсолютно спокоен.

— Неудачная попытка меня оскорбить. Я уважаю людей, которые знают, чего хотят, и добиваются успеха.

— Вы в курсе, что находитесь в женском туалете?

— Я в курсе.

— Ну, я наслаждалась одиночеством и хотела бы к этому вернуться.

— А мне показалось, что ты вот-вот упадешь в обморок. В моем мире женщины знают, чего хотят, и идут к своей цели. В этом нет ничего постыдного. Я не буду думать о тебе хуже только потому, что ты приняла мое предложение.

— Вы сама доброта.

— Я бизнесмен.

— Это встанет вам в копеечку.

Зеленые глаза неодобрительно блеснули.

— Думаю, я оскорбил тебя, когда предложил пятьсот тысяч фунтов.

Поппи моргнула, снова услышав эту цифру. Пятьсот тысяч! Она таких денег никогда в жизни не видела. Искушение принять его предложение было невыносимым.