— Мне кажется, это нечестно, что ты задаешь мне такие личные вопросы.

— Я ответил на твои вопросы. Теперь ты ответишь на мои, — медленно проговорил Себастьяно. — В любом случае ты права: дед думает, что я знаю о тебе все.

— Все? — пискнула девушка.

— Абсолютно. Мужчины рода Кастильоне очень защищают то, что принадлежит им. Если бы я был по-настоящему влюблен в тебя, я бы все о тебе знал.

Он не был уверен, что она ответит, но затем она сказала:

— Мама умерла от передозировки, когда мне было двенадцать, и я… не помню своего отца.

Себастьяно шокировал ее ответ.

— Кто вырастил тебя и твоего брата?

— Мы жили в приемных семьях, пока мне не исполнилось семнадцать. Все было не так уж плохо, — сказала она, правильно уловив ход его мыслей.

— Значит, мы оба сироты, — размышлял он.

— Видимо, да. У нас очень много общего.

Он остановился, отметив, как воинственно она вздернула подбородок.

— Ты очень сильная девушка, не так ли, Поппи?

— Я думала, твой самолет готов к полету, мистер Кастильоне? — с вызовом бросила девушка.

— Себастьяно или Бастиан, — напомнил он ей, наблюдая, как она пересекла комнату и скрылась за дверью.

Спустя мгновение она вернулась с поношенной сумкой.

Его взгляд скользнул к сумке.

— Это весь твой багаж?

— Боюсь, что так, — сказала она. — Джастина сломала чемодан.

— Джастина?

— Моя горничная, — пошутила Поппи.

— А… — Он покачал головой. Его дед был прав: в этой женщине был стальной стержень. — В наше время так трудно найти хорошую прислугу.

— И не говори, — улыбнувшись, ответила Поппи и отвернулась.

Она выглядела такой потерянной и одинокой в этот момент, что он чувствовал необъяснимое желание утешить ее, необъяснимую потребность взять ее на руки, откинуть волосы с лица и сказать, что любой, кто посмеет огорчить или обидеть ее, будет иметь дело с ним. И наконец, поцеловать ее манящие губы, как он хотел с тех пор, как вошел в комнату.

— Ты готова? — спросил он, откашлявшись.

— Готова, как никогда. Давай отдохнем! — Поппи взяла сумку и широко улыбнулась.

Себастьяно вдруг забрал у нее сумку. Она весила не больше, чем пара носков.

— Постарайся не выглядеть так, как будто идешь на эшафот, дорогая. Обещаю, все будет хорошо.

— Знаешь, не давай обещаний, которых не сможешь выполнить.

— Кто сказал, что я не смогу выполнить это обещание?

— Извини, я забыла, что ешь многомиллиардные сделки на завтрак, — съязвила девушка.

Себастьяно не смог удержаться от смешка, восхищаясь едкой на язык женщиной, которую он не мог заполучить.

— Я их не ем, милая, я их заключаю.

Она закатила глаза. Ни одна женщина еще не закатывала перед ним глаза. Поппи схватила пальто и пожала плечами. Рубашка туго натянулась на маленькой высокой груди. Его пах затвердел. Себастьяно поправил ставшие тесными джинсы и направился вслед за Поппи. Что-то подсказывало ему, что выходные могут пойти не по намеченному им сценарию.

Поппи смотрела в окно иллюминатора, когда частный самолет Себастьяно выровнялся над пушистыми белыми облаками, плывшими в идеально голубом небе.

Она прокручивала слова Себастьяно снова и снова и вертела в руках чашку с кофе, которую ей только что принесла стюардесса. Кроме Мэри-Энн, никто не проявлял к ней интерес или заботу. Ее мать либо пребывала в бессознательном состоянии, либо просто уходила из дома, перекладывая заботы о маленьком брате на плечи девушки. Так она научилась заботиться о себе, полагаться только на себя.

К сожалению, она не научила ее притворяться влюбленной в едва знакомого человека. Человека, который до сегодняшнего дня являлся ее боссом. Она сморщила нос. Мало того что она никогда не знала взрослых отношений, актриса из нее была так себе. Отчасти поэтому они с Саймоном переезжали из одной приемной семьи в другую.

«С ней что-то не так, — однажды она услышала, как говорила о ней одна из приемных матерей. — Мы не можем этого объяснить».

«Она смотрит на тебя невинными голубыми глазами… заставляет чувствовать себя виноватым, — говорила другая. — А этот ее брат? Я не знал, что он отсталый, когда согласилась взять их».

— Послушай, девочка, — предупредил один особо неприятный приемный отец, тыча пальцем ей в лицо. — Когда приходит этот надоедливый социальный работник, ведите себя так, как будто все в шоколаде.

Поппи снова почувствовала, как сдавило грудную клетку. Теперь она знала, что социальный работник оказал ей огромную услугу, забрав ее и Саймона из той семьи. Но неприятное чувство до сих пор преследовало ее. Старое чувство, что мир — суровое место, и каждый сам за себя.

Теперь ей нужно притворяться, что она влюблена в человека, который ей нравится, но которого она совсем не знает. По крайней мере, как человека. А что, если она все испортит?

Поппи тяжело сходилась с людьми. Что уж говорить о человеке, известном своими безжалостными подвигами. Она не могла отрицать, что Себастьяно Кастильоне заинтриговал ее. И не только потому, что он был самым сексуальным мужчиной, которого она когда-либо видела. Дело было в его железобетонной уверенности в себе и, что уж греха таить, его высокомерии.

Поппи никогда не влюблялась, поэтому все еще была девственницей. Но когда Себастьяно смотрел на нее изумрудно-зелеными глазами, она хотела, чтобы он касался ее, ласкал ее; она хотела ласкать его мускулистую грудь, зарыться пальцами в его волосы, прижаться к его могучему телу и забыться в его объятиях.

Поппи посмотрела на Себастьяно. Он погрузился в работу. Ей тоже нужно было штудировать конспекты, готовиться к экзаменам, которые были назначены на следующую неделю. Девушка достала свой древний ноутбук из сумки, хотя сильно сомневалась, что запомнит хоть слово.

Проблема состояла в том, что у нее были обязанности. Брат-подросток, о котором нужно заботиться, и цель — быть лучшей студенткой на потоке, чтобы получить достойную работу сразу после окончания университета. Мужнина, который сорвет ее планы или, еще хуже, будет занимать ее время, ей не нужен. Это была участь ее матери, не ее собственная.

И все же вот она мечтает о человеке, который разбивает сердца, как разбивают фарфор на греческой свадьбе.

— Поппи? — Голос Себастьяно вырвал ее из раздумий. Поппи взглянула на мужчину, нервы натянулись как струна, кровь забурлила в венах.

— Да? — спросила она, стараясь дышать медленно и ровно.

— У меня есть кое-что для тебя.

— Что это? — спросила Поппи, уставившись на продолговатый синий футляр в его руках.