— Я ведь не гоню в этот бой вас двоих, — скривил губы Угрим. — И я не иду в этот бой сам.

Тимофей поморщился. Ну конечно… Князья, императоры и ханы, как правило, посылают на верную смерть других.

— Я же сказал: в атаку пока пойдет только авангардный отряд, — продолжал Угрим. — И чем скорее вы отдадите соответствующие приказания, тем будет лучше. Или… — Князь нахмурился. — Или, может быть, вы хотите, чтобы враг нанес удар первым?

Когда император и хан удалились каждый к своим военачальникам, Угрим улыбнулся.

Тимофей непонимающе смотрел на князя. Чему радоваться-то? Волхв будто прочел его мысли. Или правда прочел — Угрим ведь умел и такое.

— Иногда даже вражескую хитрость можно обратить себе на пользу, — услышал Тимофей довольный голос князя. — Если хитрость эта помогает управлять нерешительными союзниками.

Чжао-цзы отвернулся от женщины, извивавшейся у его ног. Колдунья из западных земель, конечно, важна, но пока она может подождать. Сейчас имелись более насущные дела. Следовало подготовиться к достойной встрече гостей…

Уж теперь-то гости заявятся уже скоро. Теперь они могли прийти в любой момент. Но не с любой стороны. Гости, конечно же, придут с запада.

Чжао-цзы огляделся. Он стоял на широкой башенной площадке. Именно сюда вывела его Тропа Диюйя, по которой пришлось отступить после стычки с иноземным магом-горбуном. Именно здесь, как и было оговорено заранее, ожидали своего учителя верные «лесные демоны».

Впрочем, сейчас Чжао-цзы оставил на башне только четверых линь гуй. Больше ему было не нужно. Собственно, он мог бы и вовсе обойтись без помощников. Но все же так будет лучше. Надежнее…

Двое «демонов», вооруженных фэй-цзинь-лун-чжа — летающими когтями золотого дракона, укрылись за каменными зубцами башни. Оба — тренированные метатели когтей, оружия, предназначенного не для того, чтобы убивать, а чтобы пленять.

Взгляд Чжао-цзы придирчиво скользнул по покачивающимся в руках линь гуй стальным «кошкам». От заостренных крючьев с подвижными сочленениями, действительно напоминавших когтистые драконьи лапы, тянулись плетеные шелковые шнуры. Длинные, легкие, но крепкие веревки аккуратными кольцами уложены у ног метателей. Концы веревок привязаны к башенным зубцам.

При натяжении шнуров летающие когти сжимаются и вцепляются в жертву мертвой хваткой. С помощью фэй-цзинь-лун-чжа удалось поймать даже колдунью западного края. Правда, на крючья, которыми «демоны» Чжао-цзы ловили ведьму, было наложено сильное заклятие. А на эти — нет. Эти когти нужны для поимки обычного пленника.

Еще двое линь гуй молчаливыми истуканами стояли в центре башенной площадки — возле большого ячеистого короба на деревянной подставке. Специальные рычаги позволяли быстро поворачивать массивную конструкцию в любом направлении и устанавливать ее под нужным углом.

Бамбуковые планки, оструганные дощечки, плетеные ивовые прутья, плотная бумага… Чем-то короб напоминал пчелиные соты. Всего сот — десять раз по десять. И каждая сота занята.

Ровными рядами из короба торчали наконечники длинных огненных стрел-хоцзян. Под каждым наконечником крепилась бамбуковая трубка с мелким, хорошо утрамбованным ингредиентом огня хуо-яо, или, как называют его варвары, громовым порошком, сила которого метает стрелы дальше, чем тетива самого мощного лука.

Полые трубки были также начинены бумажными свертками ядовитого дыма ду-яо-янь-цю. Отравляющая смесь, спрятанная в этих пакетиках, при горении способна удушить человека в считаные мгновения.

«Сто плюющихся огнем и дымом леопардов» — так именовалась грозная стрелометная установка. Само по себе это было страшное оружие. А уж когда при ней стоит опытный маг… И если у этого мага есть Кости Силы.

Чжао-цзы возлагал большие надежды на огненных леопардов, до поры до времени мирно дремлющих в своих норах. Но, конечно же, не только на них. И даже не столько на них, сколько…

Он глянул по сторонам. Вправо и влево, покуда хватало глаз, тянулась Великая Стена.

Сложенная из камня и утрамбованной до прочности камня глины, облицованная снаружи хорошо подогнанными друг к другу плитами, укрепленная мощными башнями, стоящими на одинаковом расстоянии друг от друга, Стена повторяла все изгибы и складки местности. Прямой, как копейное древко, линией она пересекала равнины и прихотливо извивалась по горным хребтам и берегам рек.

Стена рассекала мир надвое. По ту сторону от нее лежали песчаные безжизненные пустыни, сухие степи и холодные предгорья, которыми владели кочевники. Еще дальше тянулись враждебные западные земли, населенные чужими и чуждыми народами.

По эту — раскинулись богатые и обжитые просторы Поднебесной империи. Некогда могущественной, великой и непобедимой, а ныне ослабевшей и раздробленной на отдельные царства, не знающие мира, покоя и единого хозяина. Пока не знающие.

Но скоро уже, очень скоро все должно измениться. Чжао-цзы желал этого и верил в это.

Над башнями Великой Стены поднимались дымки сигнальных костров.

* * *

Движение у стен ассасинской крепости усилилось. Били барабаны, ревели трубы. Командиры рвали глотки, стараясь перекричать друг друга. Войска кочевников и латинян в спешке заканчивали построение.

Из общей массы к разбитым воротам низаритской цитадели уже выдвинулся небольшой отряд монгольских стрелков и несколько десятков рыцарей.

Авангард был готов к бою.

— Пора открывать Тропу. — Угрим шагнул к лестнице, ведущей с надвратной площадки вниз.

«Странно, — подумал Тимофей, — чтобы открыть колдовской путь, князю вовсе ведь не обязательно спускаться вниз самому».

— Возьми Кости и не отходи от меня ни на шаг, — не оборачиваясь, бросил ему Угрим. — Когда авангард вступит на Тропу, будешь стоять рядом.

Тимофей молча поднял колдовские кристаллы. Сказать по правде, новая служба нравилась ему все меньше и меньше. Да чего там — новая служба начинала его тяготить.

Почему? Он не смог бы внятно ответить на этот вопрос. Просто непривычно как-то было в разгар битв стоять за княжеской спиной, оберегая сверкающие каменья с черной сердцевиной. Неприятно было постоянно прикасаться к холодным самоцветам с мертвыми останками. Скверно было осознавать, что кому-то скоро предстоит погибнуть ради того лишь, чтобы к одним Кощеевым Костям присоединились другие, и что ты так или иначе, но будешь к этому причастен. Ну и совсем паршиво было оттого, что невозможно уже ничего изменить.

Раньше он был послом, был толмачом и был воеводой. Раньше он работал головой и сражался мечом во благо своего князя и своего княжества. Раньше он рад был служить Угриму Ищерскому. Теперь же радость уходила, словно вода из дырявой посудины. Что-то мешало теперь служить как прежде — безоговорочно, слепо, не задумываясь. Что-то, чего так просто не выразишь словами. Эх, самому бы понять что…

Да, он верен своему господину, как и прежде. Да, он готов живот положить за него. Но… Но князь слишком приблизил его и слишком много ему открыл. Он знает то, без чего было бы гораздо проще жить. И кем он стал в итоге? В самом деле, ну кто он сейчас при князе-волхве? Кто?! Носитель Черных Костей? Костеносец? Почетно, наверное, но отчего-то почет этот не греет душу.