Тут же присел, вскидывая палаш вверх и защищая голову от удара человека, подскочившего ко мне сбоку. Пнул его ногой по колену, промазал, перехватил руку и всадил широкий палаш между ребер, так что он выплюнул кровь прямо мне в лицо.

Мой клинок застрял, я, чертыхаясь, оттолкнул мертвеца, и, пока вытирал рукавом кровь, попавшую на веки, оставшийся в живых мастеровой начал действовать.

Он швырнул в меня Ульрике. Я поймал ее, точно мяч для игры в квильчио, хоть как-то смягчив падение, а после мне уже стало не до того, чтобы проверять, как чувствует себя дочь погибшего ландрата.

Я не самый маленький человек в мире, но этот детина походил на гору. Он оказался молодым черноволосым парнем, крайне разозленным тем, что я устроил здесь самую настоящую мясную лавку, разделав на грудинку и бекон его товарищей. У противника не было никакого оружия, но каждый из его кулаков напоминал молот, а руки были достаточно длинными, чтобы не давать мне воспользоваться кинжалом.

Мастеровой оказался очень подвижен и умело загонял меня в угол. Оставалось лишь уклоняться, ощущая, как ветер то и дело проносится рядом с лицом. Я пытался зацепить клинком по его запястьям, но не успевал, так быстро мелькали его оглобли.

Я едва не споткнулся об одно из тел, и он, с ревом оказавшись рядом, схватил меня за грудки и кинул. Перелетев через стол, я грохнулся на пол, радуясь, что мне противостоит все же любитель, а не опытный боец, который бы не швырялся мной, а уже сломал шею.

Ульрике с отчаянным воплем прыгнула великану на спину, замахнулась, и я увидел в ее руке мастеровой топорик. Первым ударом она отрубила парню правое ухо, вторым рассекла лицо. Но эти раны, пускай и кровавые, не убили его.

Ремесленник, вопя, сгреб ее за шкирку здоровой лапищей, отбросил от себя, точно надоедливое насекомое. Пока он, забыв обо всем на свете, пытался нашарить в полутьме собственное ухо, я оказался рядом, оттянул его подбородок вверх, натягивая кожу на шее, и одним движением перерезал горло.

— Подыхай, мразь! — плюнула ему в лицо дочь ландрата в разорванном платье.

На улице гулко забил набат, и его звон подхватили колокола других церквей.

— Тревога? — Проповедник, в отличие от ходящего по лужам крови Пугала, стоял в дверях.

— Нет, — ответил я ему. — Призыв выйти на улицу всем, кто еще остается дома.

Я убрал кинжал в ножны, с большим трудом вытащил палаш из мертвеца. Один из мастеровых, тот, кому я разбил лицо, все еще был жив. Я, не глядя на него, подошел к девчонке, стоявшей на коленях возле мертвого ландрата:

— Нам следует уходить, госпожа фон Демпп. Пока еще не поздно.

Она обернулась ко мне, и я увидел, что ее щеки мокрые от слез.

— А отец?

— Думаю, он бы не хотел, чтобы вас схватили.

Мне показалось, что она откажется и придется волочь ее силой, но девушка кивнула:

— Да. Вы правы… Конечно, вы правы.

Мы вышли в коридор в тот момент, когда снизу раздались истеричные вопли хозяйки:

— Быстрее, олухи!

Я взял Ульрике за руку, потянул за собой, в противоположную от выхода сторону. Здесь, в закутке, была еще одна лестница, заканчивающаяся люком, ведущим на чердак.

На нем висел хлипкий замок, я выломал его с помощью палаша, используя тот как рычаг. Толкнул крышку от себя, забрался, помог девушке. Сквозь окошко проникало алое зарево, бросая узкую полоску света на дощатый пол. Я увидел сваи, несколько ящиков, лопату и поломанные грабли. Ящики, на наше счастье, оказались тяжелыми. Я приволок их, поставил на люк. Это должно было задержать преследователей на какое-то время.

— И что теперь? — негромко спросила Ульрике.

— Вы боитесь высоты?

— Не знаю, — нахмурившись, ответила она. — Хотите сбежать по крыше?

— Ничего другого не остается.

— В городе ведь тоже опасно, да?

— Там, по крайней мере, не знают, что вы дочь ландрата. Ваша юбка… — Я указал на порванную ткань. — Будьте осторожны, пожалуйста.

Она быстро кивнула:

— Со своим платьем я совладаю. Просто не бросайте меня.

Я распахнул окно, выбрался наружу. Следом за мной вылезла девушка. Охнула, закачалась, теряя равновесие из-за поехавшей под ногой черепицы, и я тут же подхватил ее под локоть:

— Держитесь! Не смотрите вниз!

Она хотела мне ответить, но налетевший порыв холодного мартовского ветра заставил ее вздрогнуть. На ней было лишь легкое платье, совершенно бесполезное по такой погоде.

На двух городских звонницах били в набат, слышались ослабленные расстоянием крики, хлопки выстрелов из аркебуз. Я быстро осмотрелся, постаравшись оценить обстановку.

На окраинах, у внешней стены и за ней, в пригородах, все было спокойно. Казалось, тамошние жители и не подозревают о том, что творится в других частях города. Ближайший пожар бушевал на соседней улице, и горело там очень хорошо. Языки пламени порой взлетали выше крыш — скорее всего, бунтовщики подожгли какие-то склады.

Я насчитал двенадцать пожаров, разбросанных по всему городскому центру, старым кварталам, мастеровым цехам. Уверен, что это не конец, а лишь начало.

— Как мы спустимся? — спросила меня Ульрике.

— Должна быть лестница. Идемте!

Я подвел ее к краю крыши, обернулся, проверяя, нет ли преследователей. Все было тихо. То ли они не догадались, куда мы делись, то ли все еще не могли открыть люк.

На дальней крыше я уловил движение — нечто небольшое и темное забралось на выступающий карниз и жадно нюхало воздух. Нечисть чувствовала смерть, выползала из укромных щелей, чтобы принять участие в кровавом пире. Уверен, что скоро дадут о себе знать и темные души. Как старые, так и новые, появившиеся в эту ночь. Нас тварь не замечала, все ее внимание было приковано к тому, что происходило на соседней улице.

— Людвиг! — окликнул Проповедник. — Вот тут можно слезть.

Эта сторона дома смотрела во внутренний двор. Я увидел небольшой балкончик, на который было нетрудно спрыгнуть, а с него вполне реально перебраться на скошенную крышу сарая.

— Я не смогу, — прошептала девушка, стоило ей оценить расстояние.

— Сможете! — возразил я. — Другого пути нет. Я пойду первым, затем поймаю вас. Хорошо?

Она с сомнением кивнула.

Я отстегнул палаш, бросил его вниз, и она вздрогнула от громкого лязга железа. Еще раз ободряюще кивнув Ульрике, взялся руками за выступ, повис, а затем разжал пальцы. Приземлившись, махнул девчонке. Высота в два моих роста ее пугала, и она нерешительно села на краю. Затем вспомнила, как это делал я, тоже повисла на руках, предоставив мне возможность любоваться тройкой кружевных юбок.

— Поймаю!

Она полетела вниз, и я подстраховал Ульрике, подхватив на руки. Дальше все пошло как по маслу. Я спрыгнул на сарай — у него оказалась крепкая крыша, выдержавшая мой вес, — помог спутнице, и уже через две минуты мы очутились на земле.