«Подпиши петицию против дискриминации черных за прически!»

С того момента мы поладили, да так хорошо, что я сразу пригласила ее в наш ансамбль «Destiny’s Child»[4] в составе моих кузин Рейчел и Олы и меня. Мы тоже пели, хотя не надеялись этим заработать. Ола, ясное дело, копировала Бейонсе, Рейчел – Келли. Мне в 13 лет казалось, что Келли должна изображать я, раз я темнее, хотя ни одна из нас не была похожа на этих звезд. Мы постоянно твердили, что мы подружки неразлейвода, но я в глубине души знала, что они – закадычные подруги, а я третья лишняя. Ола вообще со мной не дружила бы, если бы не Рейчел.

«Да ты что?! – возмутилась Рейчел, когда я поделилась с ней этим своим опасением (Ола в тот раз приболела и не пришла в школу). – Не дури, Инка, ты наша родня, она тебя любит. Если у нее и есть проблемы, то не с тобой, а со своей мамашей».

С этим трудно было спорить. Тетя Дебби не давала Оле спуску: вечно нас сравнивала, как будто выбирала в магазине одну из двух кастрюль. Цеплялась если не к отметкам, то к длине волос, к поведению в классе, даже к цвету кожи: кто светлее. Но разве я была в этом виновата? У меня тоже были проблемы с матерью: вечно она меня шпыняла.

Когда я познакомилась с Наной, у меня появилась мысль: «Наконец-то и у меня есть лучшая подруга!» Я прикипела к ней душой, как к родной сестре. В ней есть потайная энергия, какая-то цыганская пружинка, придающая ей свежесть и вызывающая восхищение. Мы с ней очень разные, но все равно нас иногда принимали за сестер: обе темнокожие, стройненькие, с ладными попками в форме буквы J.

Даже не знаю, почему я так внимательна к женским задницам – может, это оттого, что у меня самой пятая точка скромных масштабов; так или иначе, с некоторых пор я присваиваю задам буквы латинского алфавита; сравнивают же женские фигуры с различными плодами! Наши с Наной попкам я присвоила обозначение J. У нас обеих спина незаметно переходит в задницу, получается такой плавный изгиб – см. букву! Стиль одежды у Наны свой собственный: это что-то вроде «африканского гранжа» или «афропанка». Я, в отличие от нее, терпеть не могу выставлять напоказ свой плоский зад и не вылезаю из длинных кардиганов.

– Вот и Рейчел обручилась… – Говоря это, Нана потирает плечо, где у нее вытатуированы два «египетских креста».

– И теперь мы с тобой – подружки невесты.

– Угадай, кто сошьет наши платья!

Я легонько щипаю ее за ногу.

– Раз так, мы будем шикарные!

Противоположная стена увешана десятками эскизов и фотографий ее моделей из вощеной ткани; вдохновением Нане служат ее корни: ее родители родом из Ганы.

– Клянусь, Нана, пора тебе уйти с работы и заняться модой. У тебя настоящий талант! Взять хотя бы этот жакет. – Я указываю на манекен в синем блейзере с огромными подкладками под плечами и с лацканами из ганского текстиля. – Наводит на мысль о «Черных пантерах».

Нана со смехом теребит серьгу в носу.

– Сама знаю. Но что поделать, приходится платить по счетам. – Она хлопает себя по ляжкам. – Ну, как прошла вечеринка у будущей мамаши? Почему ты решила оттуда сбежать?

– Даже не знаю, с чего начать… – Я ерзаю, пока не упираюсь лопатками в стену. Теперь я могу все ей выложить, не переводя дыхания, – все-все, за исключением нелицеприятных слов о Нане тети Дебби. Про то, как Ола назвала меня узколобой, я тоже умалчиваю.

– Черт!.. – Нана увертывается, когда я проливаю чай. Я так разоткровенничалась, что совершенно обессилела. – В этот раз тетя Дебби перегнула палку. Предложить всем помолиться, чтобы кончилось твое одиночество? Ну, она дает!

– Спасибо за сочувствие.

– А этот тип, с которым она хочет тебя познакомить…

– Алекс. – Я готова к новой обличительной речи.

– Напомни, почему ты не хочешь с ним знакомиться?

Я смотрю на Нану, проглотив язык. Она и не думает отводить глаза.

– Ты же одна, так в чем проблема?

– Ты меня не слушала, Нана? Тетя Дебби меня опозззззорила. – Последнее слово я произношу с нигерийским акцентом. – Даже не так: она меня унизила да еще мою матушку в это втянула. – Мне приходится тараторить, чтобы не дать ей возразить. – В друг этот Алекс мне не понравился бы? Думаешь, тетя Дебби не закатила бы скандал? Зря ты так думаешь. Забыла, что она устроила на свадьбе у Кеми?

Приходится Нане поджать губы.

– Точно…

А устроила тетя Дебби там вот что: я не поймала букет невесты, так она кинулась к танцующим, отняла у ведущего микрофон, позвала победительницу, спросила, сколько ей лет, и стала доказывать, что ее племяннице букет нужнее. Когда оказалось, что мы ровесницы, она все-таки вырвала букет у нее из рук и разделила надвое. «Теперь вы обе выйдете замуж»!» – провозгласила она, на что все триста моих дядюшек и тетушек хором грянули «аминь!».

Нана качает головой.

– Понимаю тебя, просто… – Она не договаривает и прикусывает губу.

– Продолжай, раз начала, – прошу я со вздохом.

– Знаю, ты веришь в любовь. Это здорово, что ты веришь, что рано или поздно ее найдешь. Но не думаешь ли ты, что для этого надо что-то предпринимать самой?

– От кого я это слышу? – Мне смешно. У нее самой уже миллион лет нет парня. Ей везет, никто ее за это не осуждает: ее родители – уравновешенные либералы. Попробовала бы я заявить своей матери, что не собираюсь учиться в университете: она бы меня убила!

– Разговор не обо мне, – возражает Нана. – Между нами большая разница. Я не возражаю никогда не найти любовь и состариться в одиночестве. Честно говоря, меня устраивает мое собственное общество. – Она тычет в меня пальцем. – Это ты – безнадежный романтик. Ты веришь в любовь и во всю эту чушь.

– И я ее найду, но только без помощи тети Дебби.

– Каким же это образом? – Нана снова хватается за свою пирамиду волос, сползающую все ниже. – Как ты найдешь мужчину, когда занимаешься одной работой?

– Без работы никуда! – возражаю я. – К тому же последние три года я, знаешь ли, не была сосредоточена на поисках мужчины. А вот теперь… – Рассказать ей об операции «Кавалер для свадьбы»? Нет, неудобно. – Я застенчиво улыбаюсь. – Теперь Инка снова станет собой.

Нана насмешливо приподнимает бровь и трогает мне лоб – нет ли у меня температуры. Я отстраняюсь, она