Оба полицейских дружно встают, чтобы освободить ей место. Каждую вещь, каждую пылинку в этом помещении, где она провела почти два десятка лет в качестве клерка и делопроизводителя, Мариэтта Рэйнс считает едва ли не своей собственностью. Она бросает кошелек и пакеты в ящик стола и сразу же принимается читать бланк, заполненный полицейскими.

— О Боже! — восклицает Мариэтта, качая головой над именем Суниты Коллинз. — Я не желаю и слышать о том, что кому-то удалось провести уик-энд лучше, чем мне. — Тяжело ступая, Мариэтта направляется во внутренний кабинет, делая при этом вид, что не замечает косого взгляда, который бросила в ее сторону судья.

Мариэтта толкает дверь, и та захлопывается перед двумя улыбающимися полицейскими. На Мариэтте длинная хлопчатобумажная летняя юбка, но в этом здании, где всегда очень тепло, она будет носить ее еще долго. Несмотря на то что они проработали вместе уже девять месяцев, Сонни не в состоянии определить, что там на голове у Мариэтты. Очень густые, курчавые и жесткие, как проволока, волосы сильно смахивают на парик.

Не желая затевать спор со своим клерком — занятие бесперспективное, — судья опять принимается читать иск об убийстве, который подала ей Энни, где упоминается опасный рецидивист Хардкор.

— О Боже! — произносит Сонни. — Не может быть! Джун Эдгар? Я знаю Джун Эдгар. Это та, которую убили? Боже мой! Ее сын работает инспектором в отделе условных наказаний, верно? Нил Эдгар… Помните, когда он был здесь, я сказала вам, что знаю его семью?

Мариэтта кивает. Демонстрируя безупречную память, она подробно докладывает обстоятельства дела, по которому Нил появился здесь в мае. Насколько помнит Сонни, это высокий молодой человек неряшливой наружности с противной козлиной бородкой и бегающими глазками. Не в меру суетливый, он почему-то ни единым словом не дал понять, что помнит ее с давних пор.

— О Боже! — опять говорит Сонни. — Джун Эдгар. Может быть, мне взять самоотвод?

— Из-за чего? — спрашивает Мариэтта. — Она что, ваша подруга или знакомая? Откуда вы ее знаете, судья? Вы жили по соседству с самого детства?

— Нет-нет, это было в Калифорнии. Мы жили в одном многоквартирном доме с Эдгарами. Мой бойфренд и я. Он частенько оставался сидеть с Нилом. Давно, лет двадцать назад, если не больше. Черт побери, какое странное совпадение! — Сонни пробирает дрожь. Она мгновенно распознает это чувство, нечто ужасно холодящее в глубине сердца, заставляющее его замирать.

Смерть. Ее приближение. Двенадцать лет назад у Сонни был рак груди, и все, что хотя бы еле слышно нашептывало ей о собственной смертности, наполняло ее диким ужасом.

— Отец Нила в законодательном собрании штата, я не ошибаюсь?

— Сенатор. — Мариэтта, которая обязана этой должностью своему советнику, ходит на все обеды, знает всех завсегдатаев официальных и полуофициальных тусовок. — Тридцать девятый избирательный округ. Похож на университетского профессора. И у него какое-то забавное имя…

— Лойелл Эдгар, — говорит Сонни, и все три женщины начинают смеяться. Имена здесь служат неисчерпаемой темой разговоров. Африканские имена, испанские, гангстерские клички. Вымышленные имена. — Люди звали его просто Эдгар. По крайней мере так было раньше. По-моему, одно время он преподавал в Истоне. И уже оттуда перебрался сюда. Когда я знала его в Калифорнии, он был маоистом. Да, горячие были времена, голова шла кругом, — добавляет Сонни и на миг погружается в суматоху тех лет. Они кажутся такими далекими, и все же, как и большая часть ее жизни, определяют ее настоящее, как почва, из которой произрастает все, что в нее посеяно. — А теперь он сенатор штата.

«Ух ты!» — хочет она сказать. Лексикон минувшей эпохи. «Ух ты!» За время ее жизни произошли некоторые изменения и в этой сфере.

— По-моему, они с Джун давным-давно разошлись, — говорит Сонни. — Насколько мне известно, она даже не живет здесь. — Подробности развода ей не запомнились. Память Сонни функционирует с перебоями, когда дело касается сплетен. Она нередко все путает, оговаривается и попадает в неудобное положение.

— А что это за бойфренд, с которым вы жили? — спрашивает Мариэтта. — Не тот, у кого сейчас своя колонка в газете?

Судья в очередной раз бросает неодобрительный взгляд в сторону секретаря, полноватой темнокожей женщины средних лет, которая, как всегда, упорно делает вид, будто ничего не замечает. В канцелярии суда, если там нет посторонних, между тремя женщинами возникает какая-то странная близость, особенно когда разговор заходит не на профессиональные темы, а сворачивает на домашние дела, мужчин, детей — царство женщин с его таинственным равенством. И все же Мариэтта не знает никаких рамок. Как она выражается! Словно Сонни подала ей некий документ, отчет о связях с мужчинами за всю свою жизнь. 1969–1970: Сет Вейсман, или Майкл Фрейн; 1970–1972: разные джентльмены с Филиппин; 1972–1975: продолжительный сухой период; 1977–1992: Чарльз Брейс. По правде говоря, эту информацию Мариэтта собирала по крупице, проявляя не только любопытство, но и настойчивость, переходящую в назойливость, что буквально парализует волю Сонни к сопротивлению. Вообще-то у Мариэтты вроде бы есть муж, Реймен, но у них свои проблемы. Поэтому для Мариэтты главный вопрос жизни: что происходит с любовью?

— А что это за парень, который ведет колонку? — спрашивает Энни.

— Ты разве не слышала? Ну, тот, с которым раньше жила наша судья. Как его зовут, судья?

— Мариэтта, это было еще во времена Средневековья.

Однако на миниатюрном личике Энни уже появилось восторженное выражение. Она восхищалась достижениями Сонни на любовном фронте.

— Он подвизается в «Трибюн», — говорит Мариэтта. — О чем он пишет, судья?

— О стиле жизни. Я бы назвала это так. Точка зрения человека — осколка шестидесятых.

— Верно. Знаете, какими забавными бывают люди в своих увлечениях.

— Если не ошибаюсь, его колонка называется «Путеводитель уцелевшего», — говорит Сонни. — Он печатается под именем Майкла Фрейна. Его статьи публикуют в других газетах, — добавляет она и тут же, к своему ужасу, осознает, что угодила в силки, расставленные Мариэттой, и откровенно хвастается связью с парнем, который появился в ее жизни и затем исчез из нее еще до того, как отплыл Ноев ковчег.

— О, я читала, — говорит Энни. — Очень забавно. Так, значит, этот обозреватель был вашим бойфрендом?

— Очень недолго. Вообще-то его зовут не Майкл Фрейн, а Сет Вейсман. Майкл Фрейн — литературный псевдоним. По правде сказать, тут получилась некоторая путаница. В тот период мы знали человека по имени Майкл Фрейн. Он жил в том же доме.

— С Нилом Эдгаром и прочими?

— Правильно. Нил и его родители жили в одной квартире, а мы с Сетом в другой. И еще Майкл Фрейн. Ну и другие люди, конечно.

— Да у вас там целая коммуна была, — говорит Мариэтта.

У Сонни нет больше сил сдерживать смех. Иногда Мариэтта может выдать нечто вроде: «Ну, с вами, белыми ребятами, не соскучишься. У вас точно не все ладно с мозгами».