Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не хватало ещё забеременеть перед походом, — ухмыльнулась она.
Женщина всегда считала дни: после последней крови прошло седмицы две, и именно сейчас, по словам лекарей, существовал большой риск зачать ребёнка. Конечно, в походе и лунная кровь вряд ли хорошую службу сослужит, но ранние признаки беременности наверняка скажутся на Кристине куда хуже, чем тянущая боль в животе. К тому же она опасалась попросту скинуть ребёнка, посему решила этой ночью воздержаться, несмотря на ощутимое желание.
Однако Генрих нашёл способ доставить ей удовольствие без привычного супружеского воссоединения. Он ведь так и не убрал руку из-под одеяла. Его пальцы, длинные и изворотливые, буквально сводили с ума, и под конец Кристине даже пришлось сдерживать стоны, чтобы ненароком не разбудить спящего в соседней комнате сына, которого она так хорошо уложила несколько минут назад.
После Генрих улыбнулся и откинулся на спину, но из объятий жену не выпустил, да и Кристина тоже не хотела отстраняться. Кто знает, когда они увидятся снова… Может, через две седмицы, а может, и не раньше, чем летом. Конечно, Генрих уже уже не раз изъявлял желание поехать с Кристиной, хотя оба они понимали, что оставлять Айсбург без властителя сейчас как никогда опасно. Поэтому они решили, что Генрих останется здесь и будет готов в случае возможного провала их изначального плана собрать и отправить подкрепление, а также регулярно направлять на запад обозы с провизией.
— Ты как? — участливо, с плохо скрываемой тревогой в голосе спросил Генрих, обнимая её. — Хорошо себя чувствуешь?
— Ты не подумай, я не боюсь! — заверила его Кристина. — Просто… просто немного волнуюсь. Но я уверена, что всё разрешится благополучно.
— Бескровным путём? — уточнил он.
— Хотелось бы… но я не обещаю, конечно.
Она сделала паузу, обдумывая то, что сказала. Вспомнила те битвы, что ей уже довелось пройти: конечно, было безумно страшно, буквально до разрыва сердца, и Кристине не хотелось бы вновь лицезреть кровопролитие и уж тем более — участвовать в нём… Но если кровопролития не избежать, то ей придётся загнать все страхи в самые потаённые углы своей души, взять себя в руки и пойти в битву.
Кристина всё ещё кипела от ярости из-за того, что кто-то в Бьёльне посмел оспорить её власть. Видит Бог, что прошлую войну она прошла не ради того, чтобы сейчас так легко сдаваться и признавать правоту своих новых противников. Пожалуй, впервые в жизни она была так зла из-за уязвлённой гордости.
— Но обещаю, — вздохнула Кристина, — что если битвы избежать не удастся, то я не позволю тебе потерять меня.
* * *
В один из прохладных, но в целом погожих дней васариса, третьего месяца зимы, небольшая армия под предводительством леди Кристины Коллинз-Штейнберг выдвинулась из Айсбурга. Выдвинулась на юго-запад, где располагался замок мятежных Хенвальдов. Они жили почти на границе с Амфиклией — королевством, что граничила с Драффарией на западе. Согласуясь с данными разведки, армия должна была пройти по Зелёному тракту несколько десятков километров и не позже, чем через три-четыре дня после начала похода, встретиться с войском графа Ульриха где-то в середине пути до его вотчины. Там предстояло действовать по обстоятельствам: либо попробовать начать переговоры, либо нападать, не позволяя мятежникам добраться до Айсбурга.
Лорд Генрих до последнего не хотел отпускать жену одну, а так как сам решил остаться, то предложил, уже по давней традиции, отправить с ней их общего друга — Хельмута, и он даже был не против, но тут в дело вмешались София и Рихард. Первая просто не соглашалась отпускать мужа в поход, боясь за его жизнь, а второй задал весьма уместный вопрос: «А кто будет меня посвящать в рыцари?» Кристина тут же вспомнила свой разговор с юношей и поняла, что если Хельмут пойдёт в поход, то и оруженосца непременно возьмёт с собой. И потому она отказала другу и тем самым утешила Софию.
Из-за всего этого командовать их небольшой, но серьёзно вооружённой, боеспособной и воинственно настроенной армией выпало Кристине. Да, были ещё Герхард Больдт, капитан гвардии Айсбурга, и сир Георг Хайсен — вассал Хельмута, взявший под руководство его людей. Но всё же Кристина чувствовала на себе огромный груз ответственности, знала, что на неё надеются, в неё верят, что она не имеет права подвести. В конце концов, она стала невольной виновницей восстания — и дело было даже не в её идее с налогами, а в самом её появлении в Бьёльне.
Поэтому Кристина хотела доказать, что она — не чужая, не лишняя здесь, что она — законная леди и правительница Бьёльна, ведь Бьёльн и её родной Нолд теперь — единая земля.
Поход сопровождался хорошей погодой и вполне приподнятым настроением солдат и рыцарей. Первые были обрадованы неплохими условиями и щедрыми пайками, вторые — так удачно подвернувшейся возможностью показать себя, завоевать почести и трофеи, а также новому оружию и доспехам. И вот вечером третьего дня войско остановилось для привала на лесной поляне и среди высоких, но редко растущих деревьев, ещё не успевших покрыться листвой. Едва солнце закатилось за горизонт, прискакали разведчики. Кристина, позвав капитана Больдта и сира Хайсена, приняла их в командирском шатре, ещё будучи не в силах поверить, что этот шатёр теперь принадлежит ей.
— Армия Хенвальда встала километрах в десяти отсюда, — доложили разведчики, указывая на разложенную на столе потрёпанную карту. — Может, если бы вы, миледи, с вашим войском не остановились для привала и шли всю ночь, то наутро бы точно встретились с ними.
— Они ждут нападения с востока? — уточнила Кристина, не отрывая взгляда с карты. Небольшая точка, нарисованная одним из разведчиков, обозначала именно то место, где сейчас остановился граф Хенвальд, и она впилась взглядом в эту точку, будто надеялась через неё испепелить мятежников всех до одного.
— Похоже, они пока ничего не ждут, — предположил капитан Больдт, и разведчики уверенно закивали его догадке.
Герхард был человеком опытным, в гвардии Айсбурга он служил давно, хотя семья его, жена и дети, жили не с ним, а в поместье Больдтов на юге Бьёльна. Впрочем, Герхард часто навещал их, а в Айсбурге не стеснялся рассказывать о том, как идут дела в его семье. Но он
