Так он решил, что последнее слово за ним? От этой мысли Алекс напрочь слетает с катушек. Не соображая, что делает, он протягивает руку и дергает Генри за плечо.

Но тут принц разворачивается и на этот раз почти отталкивает Алекса. На долю секунды тот испытывает искреннее удивление, увидев искорки в глазах Генри – внезапный проблеск его настоящего характера.

Следующее, что Алекс осознает, – как путается в собственных ногах и налетает спиной на ближайший стол. К своему ужасу, он видит, что на нем возвышается массивный восьмиярусный свадебный торт, но уже поздно. Схватив Генри за руку в попытке удержаться на месте, Алекс тянет его за собой, и оба, потеряв равновесие, с грохотом обрушиваются на столик.

Словно в замедленной съемке он наблюдает за тем, как торт накреняется, пошатывается и, наконец, соскальзывает с подставки. Сделать что-либо уже поздно. Белоснежной кремовой лавиной исполинский кошмар диабетика стоимостью в 75 тысяч долларов рушится на пол.

В ту же секунду во всем зале воцаряется тишина. Всего одно мгновение – и вот они с Генри лежат на узорчатом ковре среди развалин торта, и Алекс все еще сжимает пальцами рукав принца. Бокал, который Генри держал в руке, разбился, расплескав содержимое на обоих участников происшествия. Уголком глаза Алекс замечает, как порез от осколка на щеке Генри начинает кровоточить.

Первое, о чем думает Алекс, пялясь в потолок – с ног до головы облитый шампанским и измазанный в глазури от торта, – что танец Генри и Джун станет не самым знаменательным событием вечера.

Потом он думает, что мать, несомненно, его хладнокровно прикончит.

Он слышит, как лежащий неподалеку Генри медленно бормочет:

– Твою же мать.

Прежде чем его ослепила вспышка камеры, Алекс смутно осознает, что впервые слышит, как принц выругался.

С оглушительным шлепком Захра швыряет стопку журналов на стол зала заседаний Западного крыла.

– Это только те, что я успела просмотреть утром по пути сюда, – заявляет она. – Не думаю, что стоит напоминать тебе, что я живу всего в двух кварталах отсюда.

Алекс рассматривает заголовки.

Каждый заголовок сопровождается фото его и принца, лежащих на останках торта. Нелепый костюм Генри съехал набекрень и измазан потерявшими форму кремовыми цветами, рука Алекса крепко держит его за запястье, а на щеке принца красуется красный кровоточащий порез.

– Разве нам не следует сейчас быть в зале оперативных совещаний? – пытается отшутиться Алекс.

Ни Захра, ни его мать, сидящая за столом напротив, шутку по достоинству не оценивают. Увидев сердитый взгляд госпожи президента, посланный ему поверх очков, Алекс тут же сжимает губы.

Нельзя сказать, что он боится Захры – главного заместителя матери по персоналу и ее правой руки. У нее вспыльчивый нрав, но Алекс может поклясться, что внутри она мягкая женщина. Гораздо больше он опасается того, что может сделать его мать. В юности их учили открыто делиться своими чувствами, но когда мать стала президентом, их собственные чувства уступили место тонкостям международных отношений. Алекс даже не знает, что из этого хуже.

– «Источники в королевской администрации сообщают, что двоих видели спорящими за пару минут до… тортострофы, – небрежно зачитывает Эллен выдержку из копии The Sun. Алекс даже не желает знать, как она добралась до свежего выпуска этой британской газетенки. У мамы-президента свои методы. – Однако приближенные к королевской семье лица заявляют, что вражда между сыном президента США и принцем Генри достигла точки кипения и длится уже не первый год. Источники сообщают, что Генри и сын президента имели разногласия со дня их знакомства на Олимпийских играх в Рио, и с каждым днем неприязнь лишь возрастала. На данный момент эти двое даже не могут находиться в одном помещении. Судя по всему, это лишь вопрос времени, когда Алекс перейдет к насилию в своей типичной американской манере».

– Не думаю, что падение на стол можно назвать «насилием»…

– Александр, – начинает Эллен пугающе спокойным тоном, – помолчи.

Он тут же следует совету.

– «Все задаются вопросом, – продолжает зачитывать Эллен, – вызвана ли такая озлобленность между двумя влиятельными детьми тем, что многие называют прохладными и сдержанными отношениями, сложившимися за последние годы между администрацией президента США Эллен Клермонт и британской монархией».

Она отбрасывает журнал в сторону и складывает руки на столе.

– Теперь ты можешь шутить, – обращается к сыну Эллен. – Я безумно хочу услышать твои объяснения, что из всего этого ты находишь смешным.

Алекс несколько раз открывает и закрывает рот.

– Он это начал, – говорит он, наконец. – Я едва дотронулся до него. Он толкнул меня, и я просто схватился за него, чтобы удержаться на ногах и…

– Милый, мне сложно выразить, насколько прессе наплевать на то, кто все это начал, – говорит Эллен. – Как твоя мать я ценю, что ты не был зачинщиком, но как президент, все, чего я сейчас желаю, – чтобы ЦРУ подстроило твою смерть, а мы сгладили сочувствием предстоящие выборы на мой второй срок.

Алекс напрягает челюсть. Он уже привык делать вещи, которые выводили из себя подчиненных его матери, – в юности он частенько баловался тем, что сталкивал между собой коллег матери с их противоречивыми избирательными программами и дружественные фонды по финансированию. И уж точно он попадал на страницы прессы за вещи гораздо хуже, чем это. Однако катастрофы международного масштаба с ним не случалось никогда.

– Сейчас у меня нет времени со всем этим разбираться, поэтому вот как мы поступим, – говорит Эллен, доставая папку, забитую какими-то официальными документами с пометками. На первом листе значится: «УСЛОВИЯ ДОГОВОРА».

– Гм, – мычит Алекс.

– Ты, – говорит его мать, – подружишься с Генри. В субботу уезжаешь, а все воскресенье проведешь в Англии.

Алекс ошеломленно моргает.

– Может, еще не поздно подстроить мою смерть?

– Захра объяснит тебе все остальное, – продолжает Эллен, не обращая на него внимания. – У меня сегодня еще миллион встреч. – Она поднимается и направляется к двери, остановившись лишь чтобы чмокнуть ладонь и приложить ее ко лбу сына. – Люблю тебя, балбес.

Затем она уходит, застучав каблуками по коридору, а Захра опускается в освободившееся кресло с таким выражением лица, словно действительно предпочла бы этому разговору подстроить его смерть. Захра не является влиятельным или важным игроком в команде его матери, но она проработала бок о бок с Эллен с тех пор, как Алексу исполнилось пять, вдобавок она выпускница Говардского университета. Лишь у нее есть исключительное право пререкаться с членами президентской семьи.