Пэм — вампирша, она совладелец «Клыкочущего веселья», туристского бара в Шривпорте. Она вторая в их иерархии после Эрика. Пэм — блондинка, ей порядка пары сотен лет с хвостиком, и у нее действительно есть чувство юмора — что для вампиров не характерно. Если вампир способен быть другом, то для меня она была ближе всего в этом качестве.

Она уселась на табурет и посмотрела на меня поверх полированной поверхности стойки.

Это был зловещий признак. Я ни разу не встречалась с Пэм нигде, кроме как в «Клыкочущем веселье».

— В чем дело? — приветствовала я ее с напряженной улыбкой.

— Бубба где? — спросила она своим резковатым голосом. И посмотрела поверх моего плеча. — Эрик рассердится, если Буббы тут нет. — Я в первый раз обратила внимание, что Пэм говорит с легким акцентом, непонятно каким. Может, просто модуляции древнеанглийского?

— Бубба там, в офисе Сэма, — я не сводила глаз с ее лица. Я хотела, чтобы удар обрушился, наконец, поскорее. Сэм подошел, встал рядом со мной, я их познакомила. Пэм приветствовала его с гораздо большим уважением, чем простого человека (которого она и не заметила бы), потому что Сэм был оборотень. И я ожидала от нее проявления интереса, поскольку Пэм всеядна в вопросах пола, а Сэм — привлекательное сверхъестественное существо. Хотя вампиры не отличаются выразительными лицами, но мне показалось, что Пэм определенно несчастна.

— Ну, и в чем дело? — помолчав, спросила я.

Взгляд Пэм встретился с моим. Мы обе блондинки с синими глазами, но на этом наше сходство кончается. С тем же успехом можно сказать, что две собаки — обе, мол, животные. У Пэм волосы прямые и тусклые, а глаза очень темные. Сейчас они были полны тревоги. Она со значением поглядела на Сэма. Не говоря ни слова, он отошел помочь сыну Джейн — измученного вида человеку лет тридцати — перетащить ее в машину.

— Билл пропал, — бросила Пэм, резко изменив тон беседы.

— Нет, не пропал. Он в Сиэттле, — ответила я. Преднамеренно тупо. Я усвоила это слово из моего календарика «Слово-в-День» только сегодня утром, и вот уже пришлось им воспользоваться.

— Он тебя обманул.

Я выслушала ее без комментариев, сделав рукой знак «продолжай».

— Все это время он был в Миссисипи. Поехал в Джексон.

Я уставилась на деревянную стойку бара с толстым полиуретановым покрытием. Я и так догадывалась, что Билл мне соврал, но выслушать это сказанное вслух, громко, было невероятно больно. Он меня обманул, и вот он пропал.

— И что же… что вы станете делать, чтобы отыскать его? — мне самой был противен мой неуверенный голос.

— Уже ищем. Делаем все, что можем. Тот, кто поймал его, может и за тобой охотиться. Поэтому Эрик послал Буббу.

Я не могла ей ответить. Я изо всех сил старалась держать себя в руках.

Вернулся Сэм, — видимо, заметил, как я подавлена. Стоя в нескольких сантиметрах за моей спиной, он сказал:

— Сегодня кто-то хотел похитить Сьюки по пути на работу. Бубба ее спас. Тело нападавшего спрятано за зданием бара. Мы его вывезем, когда закроемся.

— Как, уже? — голос Пэм прозвучал совсем несчастно. Она взглянула на Сэма, кивнула. Он был ее брат, сверхъестественное существо, хотя для него вампир — существо второго сорта. — Я лучше пройдусь до машины и посмотрю, что там найдется.

Пэм считала естественным, что мы сами разберемся с телом, а не будем обращаться к официальным властям. Вампиры всегда нарываются на неприятности, когда обращаются к властям для принудительного исполнения закона и когда поступают как законопослушные граждане, то есть информируют полицию, если произошло что-то незаконное. Хотя вампиры не имеют права служить в вооруженных силах, но они могут стать полицейскими и даже любят эту службу. Но вампиры-полицейские часто изгои для других мертвяков.

Я предпочла бы лучше думать о вампирах-полицейских, чем о словах Пэм.

— Ну, и когда Билл исчез? — спросил Сэм. Голос его звучал ровно, но чувствовалось, что он рассержен.

— Вчера вечером он должен был появиться, — объяснила Пэм. Я вздрогнула — это для меня было новостью. Почему же Билл не сказал мне, когда вернется? — Он собирался приехать в Бон Темпс, позвонить нам в «Клыкочущее веселье», сообщить о прибытии, а сегодня мы должны были встретиться. — Из уст вампира это звучало как детский лепет.

Пэм защелкала кнопками на своем мобильнике; слышались отдаленные гудки. Потом я слушала ее разговор с Эриком. Пересказав ситуацию, Пэм сказала: — Она тут. Ничего не говорит.

И сунула мне трубку. Я автоматически поднесла ее к уху.

— Сьюки, слушаешь? — Я знала, что Эрику слышно, как шуршат мои волосы панель телефона, слышно мое дыхание.

— Знаю, слушаешь. Значит, поступай так, как я скажу. Прежде всего, никому не говори о том, что произошло. Веди себя как обычно. Живи своей жизнью, как и прежде. Кто-то из нас все время будет рядом, даже если ты не будешь их видеть. Даже днем мы найдем способ охранять тебя. Мы отомстим за Билла, и тебя защитим.

Отомстим за Билла? Значит, Эрик уверен, что Билл мертв. То есть, не существует.

— Я не знала, что Билл должен был приехать вчера вечером, — прозвучало так, будто это — самое важное из услышанного мной сегодня.

— Да, должен был, — он собирался рассказать тебе дурные вести, — вдруг выпалила Пэм.

Эрик, слыша ее слова, недовольно фыркнул:

— Пусть Пэм заткнется, — впервые за все время нашего знакомства он был так разозлен. Я не сочла нужным передавать его слова, решила, что Пэм сама их услышит. У большинства вампиров очень тонкий слух.

— Итак, ты знал эти дурные вести и знал, что он возвращается, — сказала я. То есть Билл не только исчез и, возможно, мертв, — то есть окончательно мертв, но он наврал мне о том, куда едет и почему, он скрыл от меня какой-то важный секрет, что-то касающееся меня. Боль была такой глубокой, что я даже не чувствовала раны. Но знала, что это ощущение придет позже.

Я вернула трубку Пэм, развернулась и вышла из бара.

Спотыкаясь, добралась до своей машины. Надо бы остаться в баре, помочь разобраться с телом. Сэм ведь не вампир, это я втянула его в историю с исчезновением Билла. Нечестно по отношению к нему.

Но, подумав минуту, я отъехала. Ему поможет Бубба, да и Пэм тоже — она-то знает все, а я — ничего.

Конечно, при подъезде к дому я заметила, что среди деревьев мелькает белое лицо. Я чуть не позвала наблюдателя, чуть не пригласила вампира в дом или хотя бы посидеть на кушетке ночью. Но потом подумала — ни за что. Я должна остаться одна. Все произошедшее — не моего ума дело. Мне не надо предпринимать никаких действий. Надо оставаться пассивной, раз уж я нахожусь в полном неведении.

Я была до предела уязвлена и рассержена. Или, по крайней мере, мне так казалось. Последующий ход событий показал, что я была не права.