«Марья Гавриловна уже была немолода… ей шел двадцать пятый год». Или приводят в пример старуху-процентщицу из «Преступления и наказания» Ф. М. Достоевского, которой на момент смерти якобы исполнилось сорок два года… Однако эти фразы – из интернета, и к реальным произведениям Пушкина и Федора Михайловича они ничего не имеют! Смотрим оригиналы:

«Чтобы поглядеть на дочку их, Марью Гавриловну, стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу».

А вот и про старуху-процентщицу: «Это была крошечная, сухая старушонка лет шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая». Шестьдесят. А вовсе не сорок два. Да и речь идет не о Средних веках, а о XIX веке. Судить о событиях XI века, основываясь на произведениях XIX, – это, как модно нынче говорить, «ну, такое себе…».

В действительности и в Древнем мире, и в Средневековье отношение к возрасту было абсолютно таким же, как у нас.

Да, иначе воспринимался брачный возраст – в первую очередь, ввиду высокой младенческой и материнской смертности. Знатная женщина должна была произвести на свет 10–12 наследников, поскольку выживала из них, в лучшем случае, половина… Поэтому старались выдавать дочерей пораньше, чтобы они успели выполнить свой долг перед семьей мужа. Но тридцатилетние женщины и мужчины не считались автоматически старцами.

Например, герцогиня Аделаида Анжуйская стала королевой Франции в возрасте за сорок. Притом что замужем она была за… пятнадцатилетним юношей. Когда пара не смогла наладить свою семейную жизнь и развелась в 984 году, герцогиня снова пошла под венец. И еще успела родить дочь. Более того, это был не последний ее брак! Сделали бы ее супругой короля, если бы считали «безнадежно устаревшей»? Вряд ли.

Вдовую королеву Бланку Кастильскую посчитали влюбленной в ее вассала, графа Тибо Шампанского, когда ей было далеко за тридцать. Тогда, в первой трети XIII века, во Франции начался настоящий переполох: знатные сеньоры опасались, что прекрасная Бланка соберется выйти замуж за графа и создаст путаницу в вопросах престолонаследия. У нее был сын от покойного короля. А кем станут дети от второго союза? Бланка гордо отвергала предположения о своих отношениях с Тибо. И даже согласилась на унизительную процедуру тщательного медицинского осмотра, чтобы доказать – она не беременна! Надеясь пристыдить усомнившихся в ней баронов, королева явилась на осмотр в полупрозрачной рубашке, почти ничего не скрывавшей от постороннего глаза. А ведь, по логике многих современных людей, Бланка должна была уже считаться старушкой…

Прекрасная Дева Кента, одна из легендарных красавиц XIV столетия, сумела покорить сердце наследника английского престола в возрасте тридцати трех лет. К слову, Эдуард Черный Принц (прозванный так за доспехи из вороненой стали) был младше ее. И семья намеревалась его женить на знатной девушке лет пятнадцати. Однако Эдуард отверг все предложения и повел под венец свою любимую Джоанну. Она же подарила ему двух детей – когда ей было тридцать семь и тридцать девять лет.

Неувядающей называли королеву Алиенору Аквитанскую – бабушку Европы – из-за многочисленных династических союзов, которые были заключены между ее детьми и королями других стран. Алиенора прославилась еще при жизни, потому что умудрилась дважды надеть корону – сначала французскую (и развелась с Людовиком VII), а затем английскую.

Первый раз она вышла замуж очень юной, в тринадцать лет. А вот во второй брак вступила уже в возрасте наших современниц. И последний ребенок ее, будущий король Англии Иоанн, родился, когда матери уже исполнилось сорок три года. Алиенора жила всего на сто лет позже Анны Ярославны.

Когда говорят о средней – невысокой – продолжительности жизни, забывают о том, как она рассчитывается. Складывается возраст всех людей, от младенцев до стариков. Не учитывают «дополнительные риски», которые имелись у людей Средневековья. Мужчины пропадали в крестовых походах и погибали во время войн и рыцарских турниров, женщины умирали в родах. И те и другие становились жертвами неумелого врачевания или невозможности получить медицинскую помощь. Добавим к этому эпидемии! Черная смерть, как называли чуму, выкосила в 1347–1351 годах по одной третьей или одной четвертой населения в разных городах Франции… Разумеется, с учетом всех этих данных средняя продолжительность жизни была невысокой. Однако те, кто умудрялся избежать всех этих напастей, доживали до точно такого же возраста, как и мы, нынешние.

Уже упомянутая Алиенора Аквитанская умерла в возрасте восьмидесяти лет. Венецианскому дожу Джованни Соранцо было восемьдесят восемь, когда он в последний раз взглянул на родных, а его коллеге Дандоло – еще больше, почти сто. Шотландский король Вильгельм Лев дожил до семидесяти двух лет, а Ярослав Мудрый – до восьмидесяти пяти. Так что не было в Средневековье убежденности в раннем старении! И не относились к тридцатилетним женщинам как к пожилым и «отжившим». Настойчиво говорят нам об этом и сами современники Средних веков: Бернард де Гордон из Монпелье называл молодыми людей, которым исполнилось четырднадцать и которые еще не достигли тридцати пяти лет. Возраст после этого назывался просто возрастом, без добавления «пожилой».

Его коллега Данте Алигьери в 1306 году тоже сделал свою градацию возрастов: ранний (до двадцати пяти), взрослый (от двадцати пяти до сорока пяти), старение (до семидесяти) и старость после семидесяти одного. А Филипп Наваррский, живший полувеком ранее, причислил к старикам тех, кому исполнилось шестьдесят.

Так что Анна Ярославна, даже если ей в момент замужества было двадцать три года, не считалась ни перезрелой девой, ни старой. Кроме того, она была княжной из знатного рода. То есть ее «стоимость» на рынке невест в первую очередь определялась ее высоким положением…

У посланников Генриха I получилось преодолеть расстояние от Парижа до Киева примерно за пятимесячный срок. Это первое посольство добилось принципиального согласия от князя Ярослава. Считается, что он легко одобрил союз Анны и Генриха, поскольку ранее был уязвлен отказом императора Священной Римской империи. Кроме того, брачный союз дочери позволял «расширить горизонты». Торговые связи, новые пути, новые перспективы. То, что Генрих I был почти вдвое старше дочери, во внимание не принималось. Княжна – это элемент большой сделки. За первым посольством последовало второе. Вот оно-то и доставило Анну в Париж.

Мы мало знаем об образованности Анны. Она говорила на скандинавских наречиях и греческом, но вряд ли ехала во Францию, понимая французский. Скорее всего, были у нее познания в латыни. Одиннадцатое столетие – время, когда латынь оставалась языком международного общения. Скорее всего, на первых