взял академический отпуск в колледже, отложив последний курс из-за всего этого, что совсем было не похоже на Малька. Он всегда был очень мотивирован и сам управлял своей жизнью. Теперь же его контролировал страх.

— Ты поведешь машину, когда будешь готов, Малёк. Мы все понимаем, — ответила ему мама, подчеркнув слово «мы», тем самым показывая, что они с отцом в этом вопросе выступали единым фронтом. Просто отец считал, что Мальку нужно было больше стараться, преодолевая себя. Мама же давала свободное пространство, в котором он так нуждался. Это был один из немногих случаев, когда они расходились во взглядах относительно методов воспитания.

— Твои сэндвичи готовы, Кайя?

— Да, дорогой. Встань и возьми себе. Я не собираюсь класть его тебе на тарелку.

— Будто я бы позволил тебе испортить мой обед своими девчоночьими вшами.

Мама выгнула бровь, смотря на папу сверху-вниз и схватив первого попавшегося «рубена». Она поднесла его ко рту и облизала по всей длине. Я захохотала, а Малёк ухмыльнулся.

— Да ты шутишь! Это будет сэндвич Малька.

— Эй! Ни за что! Я же фактически поцелую маму.

Папа пристально посмотрел на него.

— Ты вышел из влагалища своей матери. Не думаю, что вы двое сможете стать еще ближе.

Малёк закрыл уши руками.

— Ауууу!

— Малёк вышел из маминого чего? Это отвратительно!

Мы все замерли, когда на кухню вошел Эрик с выражением ужаса на лице. Мамин взгляд был его зеркальным отражением, поскольку Эрик был весь в подтеках грязи.

— Просто скажи спасибо, что ты не вылез оттуда же, малыш. Тебе повезло, что ты не одной крови с этими людьми.

— Ну, я хотел сказать, что все круто, если ты не серьезно, — произнес Эрик, продолжая идти по кухне, словно не был сейчас ходячей катастрофой. Он взял сэндвич, который облизала мама, и положил себе на тарелку. Все мы пытались сдержать смех, когда Эрик схватил пригоршню свежих овощей, лежавших у мамы на столе, и добавил на тарелку к сэндвичу. — Спасибо за обед, мам.

С улыбкой он прошел к своему месту за столом и откусил кусок сэндвича как раз перед тем, как мы все одновременно хотели его остановить.

— Что? — спросил он с набитым ртом.

— Ничего! — воскликнула мама, прежде чем кто-то из нас просветил Эрика. Он бы заставил ее делать новый сэндвич, а, я была уверена, это было последним, чего бы она хотела.

У Эрика всегда были сложности с едой. Несмотря на то, что мои родители усыновили его в два года, у него были свои проблемы. Он не мог есть, когда кто-то прикасался к его еде, а еще на тарелке всегда должно было быть что-то зеленое. Любой ценой. Я даже видела, как мама добавляла в некоторые блюда зеленый пищевой краситель, чтобы успокоить Эрика. Эти два условия никогда не подлежали обсуждению, поэтому мы с этим смирились. В конце концов, ему было все равно, что есть, главное, чтобы соблюдались правила.

Мы взяли тарелки, положив на них сэндвичи и свежие овощи. Я даже стащила одну мамину газировку из холодильника. Мама выгнула бровь, когда я поставила бутылку на стол, и быстро вернула ту обратно, показав мне язык. Я могла поклясться, что мои родители иногда были самыми большими детьми на свете.

— Где Брэтт? — спросил Малёк.

— В торговом центре, — отозвался Эрик, его голос был полон презрения.

— Тебе не нравятся торговые центры?

— Нет, — ответил он, поморщившись. — Там скучно. И много девчонок. Это отвратительно, а девочки…

— Эй-эй, какой у нас девиз в семье?

Эрик вздохнул.

— Если не можешь сказать ничего приятного, выскажи все Мальку.

— Почему у нас до сих пор именно этот девиз? — проворчал Малёк.

— Потому что это по-прежнему смешно, — рассмеялся папа.

Когда мне было шесть, а Мальку восемь, выпустили «В поисках Немо». И, казалось бы, ничего такого в этом нет — не считая того, что это один из величайших мультфильмов, существовавших когда-либо — но для Малька все изменилось.

Дело в том, что по-настоящему его звали Немо. Это само по себе уникальное имя, но прибавьте к этому известнейший мультфильм для детей, и получите рецепт издевательств среди сверстников. Малёк прошел через настоящий ад. После того, как в течение недели плакал у себя каждую ночь, он заявил нам, что мы должны официально изменить его имя. Родители не согласились, но мы стали звать его Мальком. Сперва он ненавидел прозвище также сильно, как и имя Немо, утверждая, что мы «самая злая семья» и «никогда не говорим ему ничего хорошего», но, в конце концов, оно застряло, как и наш «семейный девиз».

— Эрик, — произнесла мама, — объясни, почему ты весь в грязи?

Он пожал плечами, словно не видел в этом ничего странного.

— Мы с Брэттом делали грязевую яму.

— Я думала, вы с ним не разговариваете на этой неделе.

— Мам, сегодня суббота. Уже новая неделя.

Мама хитро улыбнулась.

— Это значит, ты начинаешь выполнять еженедельную работу по дому сегодня?

— Не раньше, чем в понедельник, когда начнется настоящая новая неделя.

— Не думаю, что все так работает.

— Просто поверь мне. Я кое в чем разбираюсь.

— Справедливо, — согласилась она.

Папа протянул Эрику кулак, чтобы стукнуться. Они с отцом решали вопросы одинаково, доказывая всем, что не нужно быть родственниками, чтобы походить друг на друга.

— Какие у кого планы на сегодня? — спросила мама.

— Не знаю. Но я устал, — папа закатил глаза на ответ Малька.

— В три у нас назначена стрижка Эрику. Твои волосы становятся слишком длинными, детка.

— А я не могу их такими оставить?

— А ты будешь за ними ухаживать? — в ответ Эрик лишь смущенно промолчал. Он прекрасно знал, что продержится так максимум неделю, прежде чем сам запросится на стрижку. — Так я и думала, — заключила мама.

— А могу я подстричься как-нибудь иначе?

— Например?

— Вроде такого, — он показал руками нечто вроде ирокеза. — У Брэтта сейчас так же.

Родители переглянулись, прежде чем мама пожала плечами.

— Почему бы и нет. Но ты должен дать мне обещание, что позаботишься о длинной части волос. Обещаешь? — Эрик кивнул. — Хорошо. Малёк, хочешь присоединиться? Тебе тоже не помешала бы стрижка.

Поскольку Малёк теперь не выходил из дома, его волосы успели отрасти почти до плеч. И хотя он всегда носил длинные волосы, такая длина была самой большой в его жизни. Еще один результат несчастного случая, доказывавший, как сильно тот изменил его жизнь.

— Эм… я могу подумать?

— Конечно, — ответила мама с терпением, присущим лишь святым. — Найджел?

— Мы хотели посмотреть бейсбольный матч у Сида. Встречаемся в четыре.

— Игра начинается в половине