его тронуть. Я посмотрела налево, потом направо, гадая, вышел ли кто-нибудь еще в этот час. Солнце только что взошло. Но были только мы двое, смотревшие в один и тот же бескрайний океан, под одним и тем же размытым небом, на небольшом расстоянии друг от друга.

Он поднял маленький камешек, лежавший рядом с ним, осмотрел его между пальцами, а затем бросил далеко за волны. Я сделала шаг ближе на вершине утеса, когда свободные камни покатились вниз по крутому обрыву позади него. Парень посмотрел на меня через плечо.

Черная маска закрывала его лицо, только глаза — того же цвета, что и серебристые небеса, — падали на меня, как снег холодной зимней ночью. Легкий и нежный. Дрожь пробежала по моей коже. Ни один из нас не пошевелил ни единым мускулом и не произнес ни слова. Он смотрел на меня так, как будто я застала его в интимный момент, как будто он занимался любовью с утром. Отвести глаза было бы правильным поступком, но это казалось невозможным. Мне следовало отвернуться и дать ему пространство, за которым он сюда пришел. Возможно, нормальная девушка так бы и сделала.

Но вместо этого я окликнул его.

— Что ты там делаешь внизу?

Рука, свисавшая с его согнутого колена, поднялась в воздух. Если он и ответил, то его слова были смыты грохочущими волнами. Маска, закрывавшая его лицо, не позволяла мне видеть, как шевелятся его губы. Но его взгляд не дрогнул.

У меня пересохло во рту, и я попыталась сглотнуть.

— Я Фэллон. Фэллон Морган, — крикнула я через скалу, надеясь, что он услышит меня, а не нервы, просачивающиеся в мой голос.

Он на мгновение опустил голову, прежде чем снова посмотреть на меня. Прошло несколько секунд, пока мы бесстыдно смотрели друг другу в глаза, и мои пальцы скользнули по моим улыбающимся губам. Мне стало интересно, улыбается ли он под маской. Мне нужно было подойти ближе.

Мои глаза следили за краем скалистого утеса, ища путь вниз, пока я не заметила его.

Одеяло упало с меня. Одной рукой сжимая горячую кружку в руке, мой кофе лился через край, я балансировала другой на острых краях, спускаясь босиком.

Когда я добралась до того же нижнего уровня, что и он, он наблюдал за мной, приподняв брови под тенью своего капюшона, когда я балансировала на камнях. Нервы пробежали по моему позвоночнику до затылка, когда он выпрямился, потирая камень между двумя пальцами. Его тело дернулось, как будто он мог в любой момент сбежать со сцены, но что-то удерживало его на месте.

Я обошла его и поднялась на более высокую сторону скалы.

— Я тебя не расслышала.

— И ты восприняла это как приглашение?

Он повернулся, не сводя с меня глаз, наблюдая за каждым моим движением.

Когда мои босые ноги обрели равновесие, я посмотрела на него, и его холодные глаза заморозили все теплое, что осталось во мне. Холод пробежал от моей головы до кончиков пальцев, вероятно, охлаждая и мой кофе тоже. Его пристальный взгляд был прикован ко мне, вероятно, пытаясь понять эту странную девушку, которая нарушила его мирное утро.

— Как тебя зовут?

Спросила я. Его глаза метнулись к небу, затем вниз, когда он снова посмотрел на воду, качая головой. — Окееей…

Я глотнула кофе, и тут налетела волна, плеснула на скалу и на мои босые ноги. Ледяная температура уколола мою кожу, как тысяча иголок, но я не отпрыгнула назад. Мои глаза устремились к нему, заметив, как его взгляд был отстраненным, незаинтересованным, устремленным на горизонт черных вод под стальным небом.

— Ты всегда приходишь сюда по утрам?

— Не всегда.

Он наклонился и поднял пригоршню камней. Они прыгнули ему на ладонь, и один скользнул между указательным и большим пальцами.

— Тебе нравится вода?

На его шее вздулась вена. Он швырнул камень далеко за волны, и тот заскользил по гладкой поверхности, мимо неспокойных гребней волн.

— Я ненавижу океан.

— Тогда зачем ты пришел?

Его плечи приподнялись, и мой взгляд скользнул по его профилю. Он был высоким, возможно, шесть футов два дюйма. Он бросил еще один камень на поверхность воды боковым броском.

— Если я скажу тебе, ты уйдешь?

— Зависит от того, что ты скажешь. Будешь ли ты со мной честным?

Его подбородок опустился, а грудь расширилась, прежде чем он снова посмотрел на воду сквозь густые ресницы.

— Ты бы не заметила разницы.

— Верно. Но я здесь чужая. У тебя нет причин мне лгать.

Он наклонил голову и, наконец, посмотрел на меня — действительно посмотрел на меня. Мы были всего в нескольких футах друг от друга, но мне все равно удалось перевести дыхание одним движением его взгляда. Его глаза, бесстрастные, как пули, прошлись по моим чертам с пугающей тщательностью, выискивая меня, изучая.

Затем он отпустил меня, как будто выпустил из своих объятий, и снова уставился на океан.

— Ладно. Если бы я сказал, что когда я бросаю камни, они создают рябь, и что эта рябь похожа на звуковые волны. И, — он бросил еще один камень, — эти звуковые волны могут перейти на другую сторону и послать сообщение, ты бы поверила?

— Да.

Еще одна волна плеснула на нашу скалу, и пена зашипела у носков его ботинок.

— Я могу помочь?

Камни снова выскочили у него на ладони.

— Это работа для одного человека.

— Ну, — начала я говорить, глядя вниз и вокруг на скалу, на которой мы стояли, в поисках места, где можно было бы поставить мою кружку. Моя нога сделала один неуверенный шаг, когда я наклонилась, ставя ее позади нас. — Может быть, вдвоём мы быстрее отправим сообщение. Плюс, — продолжила я, снова балансируя рядом с ним, — я довольно крутой каменный шкипер.

Я улыбнулась и протянула ему ладонь. Я не могла сказать, улыбался он или нет. Его глаза оставались отстраненными и такими же безжизненными, как тела, которые проходили над моим столом в морге в Техасе.

— Хорошо, — он бросил мне в руку один камень, — Давай посмотрим.

— Всего один?

— Сделай так, чтобы он засчитался.

— Ого, какое давление. Ладно.

Я подбросила камень в воздух, и моя нога потеряла равновесие, когда я попыталась поймать его. Парень схватил меня за руку, удерживая от падения в океан.

— Камни — не игрушки, — упрекнул он. Его глаза метнулись к его руке на моей руке, и он прочистил горло, ослабляя хватку так же быстро, как если бы он коснулся чего-то, что обожгло его.

Я успокоила его противоречивую реакцию и прошептала:

— Моя