— То есть один свидетель все-таки есть, — пошутил Турецкий.

— К сожалению, безмолвный и глупый. Татьяне Вениаминовне стало плохо, прибыла «скорая», сделала укол. Прибыли работники милицейского ведомства, закипела работа. В понедельник двадцать пятого мая погибает Эндерс Алексей Михайлович, жизнерадостный блондин 38 лет, известный журналист, заместитель главного редактора еженедельника «Полночный экспресс». Убит банально в лифте. Возвращался с работы, постоял несколько минут во дворе, болтая с соседом. Сосед не видел, чтобы за ним в подъезд кто-то заходил. Простились. Эндерс вошел в подъезд… и больше, как говорится, живым его не бачили. Эндерс проживает на седьмом этаже, соседка с пятого, собравшаяся выгулять внучонка, вызвала лифт. Разъехались двери, предстала живописная картина. Соседка обзавелась вторым за полгода инфарктом, ребенка в последний момент прикрыла грудью, а жильцы дома впоследствии сильно возмущались: почти сутки они не могли пользоваться лифтом, любовались на свежую пломбу и горящую красную кнопку. Эксперты долго выковыривали пулю восьмого калибра из головы журналиста. А в целом, приехали быстро, опросили жильцов, закипела работа…

— Судя по тройственности всего сущего и блеску в твоих глазах, должен быть третий труп, — предположил Турецкий.

— Разумеется, — согласился Меркулов, — головняк приходит втроем. Во вторник двадцать шестого мая гибнет модный, хотя и молодой московский живописец Роман Кошкин.

Турецкий вздрогнул. Сухость образовалась в горле, как после безудержного возлияния. Он постарался не выдать охватившей его тревоги.

— Позволь минуточку, Константин Дмитриевич, — перебил он, — ежу понятно, что вы хотите взвалить на меня тройное убийство. В связи с этим вытекают два вопроса. Первый — работа, к сожалению, бесплатная?

— К сожалению, да, — скорбно кивнул Меркулов, — генеральная прокуратура еще не дошла до такого маразма, чтобы выплачивать деньги налогоплательщиков сомнительным частным сыщикам. Самим мало. Предлагаем поработать в счет старых долгов, о которых ты и сам знаешь. Но это не значит, Саня, что для тебя все пройдет бесследно. Во-первых, мы можем посодействовать облегчению налогового бремени, во-вторых, закрыть глаза на некоторые отступления сотрудников «Глории» от закона о частной детективной деятельности…

— И прочая «бла-бла-бла», — кивнул Турецкий. — Расцветает эра невиданного счастья. Вопрос второй, Константин Дмитриевич. Чего вы прицепились к этим убийствам? Держу пари, что за истекший период подобных убийств в Москве случился не один десяток. И если покопаться, поискать самые интересные и загадочные…

— Ты не дослушал, — поморщился Меркулов. — Пуля убийцы подстерегла Романа Кошкина на выходе из собственной студии. Он собрался сесть в машину, но не успел. Пал, сраженный в голову. Имеется свидетель, рассказавший, что стреляли из серых «Жигулей». Других зацепок нет.

— Но и это не зацепка.

— Совершенно верно, — согласился Меркулов, — убийства связывает одно: пули выпущены из одного оружия. Характерный почерк. Первым же выстрелом — в голову. Убийца неплохой стрелок, предпочитает вместо предварительного и контрольного выстрелов делать один. Он уверен в себе. Пули восьмого калибра, выпущены из «Браунинга» модели «Краун». Пули и гильзы идентичны. Можно с уверенностью сказать, что расстреливал жертв один и тот же человек. Сомнительно, что пистолет ходил по рукам, и убийцы — такие меткие и уверенные стрелки. «Браунинг» модели «Краун», как уже сказано, редкое оружие, в странах СНГ особого хождения не имеет, что дает дополнительные основания думать о причастности к убийствам одного и того же человека.

— Не спорю, — согласился Турецкий, — стрелял один человек. Убийства происходили в разных районах Москвы. Пока проводили экспертизу, пока сопоставляли данные, отправленные в центральную базу, пока в чью-то светлую голову явилась мысль об аналогии… В общем, время упустили.

— По факту убийства Пожарского напряглись органы госбезопасности. Все-таки человек возглавлял целую комиссию, решающую судьбу московских банков, где переплелись интересы множества структур, в том числе, и мафиозных. Начались повальные обыски, выемка документов, построили банкиров, — ОМОН в парочке коммерческих банков погулял на славу. Когда открылось, что после чиновника из того же оружия и тем же способом прикончили журналиста и художника, органы недоуменно развели руками. Не их профиль. Писака Эндерс информацией, связанной с безопасностью государства, не обладал. Несколько лет назад он работал политическим обозревателем в одной из центральных газет, но после того, как быть политическим обозревателем в этой стране стало неинтересно, подался в прессу для… гм, массового читателя. Богемный журналист, понимаешь? Упорным трудом сделал из себя звезду. Не пропускал ни одного гламурного предприятия, вел колонки в желтых газетах, «курировал» жизнь богемы, хит-парады поп-музыки, водил знакомства в эстрадных кругах, по неустановленным данным не чурался интрижек с тружениками попсы, дурная молва ему приписывает роман с юной чаровницей из Украины — лауреаткой конкурса Интервидения… Бедная жена. Не поверишь, но у него осталась вполне законная супруга. Детей нет.

— Деньги в шоу-бизнесе передаются половым путем, — отмахнулся Турецкий, — это привычно. Но в этих кругах столько причин избавиться от неугодного человека… Думаю, их не меньше, чем в других сферах.

— Какова бы ни была причина, она не может пересекаться с причиной убийства Пожарского, — отрезал Меркулов. — Имеется в виду профессиональная деятельность. А когда органы получили информацию, что нашим киллером пристрелен какой-то художник, который по определению не представляет интереса для ФСБ, — художник явно не «придворный», — органы госбезопасности окончательно отстранились. Как заявил начальник одного из их управлений, они согласны оставаться наблюдателями… прикинь, какая наглость!

— Помнится, была такая фишка, Костя. Дело разбиралось лет шестнадцать назад — еще до введения окружной системы — в суде Краснопресненского района. Женщина заказала своего мужа — причины не помню, да и не суть, у них миллион причин избавиться от своих мужей. Киллер был одним из ее знакомых, в качестве гонорара получил диковинную по тем временам иномарку, которую женщина-заказчик переписала на его имя. Сюжет она почерпнула явно у Жапризо. Первым делом ее знакомый задушил в парке, где муж частенько выгуливал собаку, первого попавшегося пенсионера. Вторым — именно того, кого им нужно. Почерк преступлений был одинаковым, журналисты раздули тему, и общественность заговорила о «парковом» маньяке-душителе. О том, что первое убийство было отвлекающим, и во всем виновна супруга второй жертвы, органы не доперли. Желтая пресса и ее свихнувшиеся читатели с нетерпением ожидали продолжения похождений серийного убийцы. Но продолжения не последовало. Третьего трупа не было. Ожидания читателей не оправдались. Как бы цинично это ни звучало, но убийцы допустили ошибку, успокоившись на убийстве мужа. Завали еще кого-нибудь — и могли бы спать спокойно. Но молодого следователя из Краснопресненского РОВД тема взволновала. Он привлек к делу местного участкового, который немного знал второго потерпевшего. Версия о душителе ничем не подтверждалась. Прошел месяц, другой, внимание молодых энтузиастов сконцентрировалось на безутешной вдове, у которой настала не жизнь, а малина. Им удалось ее спровоцировать, — и вот потянулась ниточка…