Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сами себя они называли худыми. Они говорили, что не имеют права толстеть, пока народ голодает, пока Республика и Революция в опасности. В знак этого многие из худых носили облегающие куртки и брюки.
Вот и сейчас вожди худых, гражданин и гражданка Эквиа стояли перед Тибулом, одетые в чёрные узкие брюки и рубашки. Гражданин Эквиа вырос из худенького мальчика в долговязого молодца с резкими повелительными жестами генерала. Гражданка Эквиа превратилась из славной девочки в изящную, гибкую молодую женщину. Золотые волосы брата ещё не успели отрасти после короткой военной стрижки, сестра заплетала свои длинные ореховые локоны в косу, как у крестьянок. Оба они по моде худых оттеняли чёрным веки и скулы, и от этого серые глаза на бледных лицах казались огромными.
— Тибул, скажи лучше нам, чем ему, пока не поздно! Мы твои друзья, вместе мы спасём Революцию, иначе Просперо всё погубит! — в последний раз попробовала Суок уговорить Тибула, но он только покачал головой.
— Завтра, друзья. Прошу, подождите до завтра.
— Посмотрим, — сказал гражданин Эквиа вместо «до свиданья», а Суок только неловко улыбнулась Тибулу. Они повернулись и ушли. На Фабио в приёмной ни один из них даже не взглянул, хотя он изо всех сил пытался попасться им на глаза.
«Ну и ладно», подумал мальчишка, и вошёл в кабинет Тибула.
Тибула в кабинете не было.
Глава IV. ПОРТФЕЛЬ ГРАЖДАНИНА АРНЕРИ
— Хорошо, что ты пришёл, гражданин Фабио, — прошелестел усталый голос откуда-то из темноты. Фабио чихнул от неожиданности, развернулся и увидел Тибула. Председатель Бюро сидел верхом на резном стуле в дальнем углу кабинета, куда едва дотягивался свет из окна. Тибул положил подбородок на спинку стула и покачивался взад-вперёд на задних ножках. Он был похож на раненую птицу, которую собаки загнали в камыши.
— У меня к тебе есть одна просьба.
— Я готов служить Республике, гражданин Тибул! Я сделаю всё, что ты скажешь!
— Не спеши. Это может оказаться опасно. Ты можешь рассердить очень могущественных людей. Такие ни перед чем не остановятся. Скажи, ты не испугаешься?
Глаза Фабио засияли. Он угадал верно. Неподкупный выбрал его!
— Я не испугаюсь, честное слово! Если хочешь, я поклянусь именем Республики, хотя я несовершеннолетний и мне пока нельзя, — Фабио не удержался, и спросил, — Гражданин Тибул, а это чтобы поймать новых врагов народа?
— Да, гражданин Фабио, это чтобы победить новых врагов.
Передние ножки стула мягко опустились на пол. Тибул оказался на ногах перед Фабио. Он положил руки на плечи Фабио, нагнулся и посмотрел ему в глаза.
— Это хорошо, что ты готов и не боишься. Тогда начнём, — сказал Тибул твёрдо. Он дёрнул себя за ухо, и в его руке оказалась чёрная загогулина, вроде большого рыболовного крючка.
— Иди в приёмную. Посмотри, нет ли кого за дверью, и если нет, запри дверь на щеколду. Вот это положи в ящик стола секретаря и закрой ящик поплотней, — Тибул осторожно положил в ладонь Фабио странный крючок.
Фабио так и сделал. Он вернулся в кабинет и спросил:
— А что это за штука, гражданин Тибул?
— Это устройство доктора Гаспара. Оно действует как слуховой рожок, только гораздо лучше. Последнее время я что-то стал хуже слышать, и доктор сделал его для меня.
— А зачем его прятать в ящик?
— Да видишь ли, я не уверен, что гражданин Арнери не сделал так, чтобы слушать через свой рожок то, что слышу я. А как раз сейчас ему не нужно знать, что здесь будет. Да и никому другому тоже, кроме тебя, Фабио. Закрой дверь кабинета, задёрни шторы, и садись к столу.
Мы бы с удовольствием сейчас же рассказали о том, что случилось дальше в кабинете, но читатель сам видит, что Тибул это просто-напросто запретил. Можем уверить, что всё разъяснится, тем более, что неизвестными останутся каких-то двадцать пять минут.
Итак, через двадцать пять минут Тибул говорил Фабио:
— Нести в руках неудобно, да и заметно будет. Возьми в приёмной портфель. Гражданин Арнери оставил его мне, вместе с пожеланиями одуматься и прислать его обратно во Дворец Правосудия уже со списками новых врагов. Пожалуй, мы с тобой найдём ему лучшее применение.
Фабио принёс портфель и передал Тибулу, однако его мысли были заняты совсем другим:
— Гражданин Тибул, но если это так опасно, то пусть тебя возьмут под охрану! Наша секция Гавани, да что там, любая из секций Столицы будет рада отправить добровольцев, чтобы тебя охранять!
— А что будет дальше, Фабио? — покачал головой Тибул, — Сегодня добровольцы одной Секции будут охранять меня от граждан из других секций. Завтра окажется, что для блага народа нужно сделать что-то, что может не понравиться этим добровольцам — значит, придётся выставлять вторую охрану, уже против них. Да и городской дом — слишком доступное место, любой может перепрыгнуть с соседней крыши, или выстрелить в окно. Знаешь, чем это кончится? Тем, что мне, избраннику и другу народа, придётся набирать гвардию из иностранцев и уехать из Столицы в какой-нибудь замок с высокими стенами, чтобы править оттуда страной так, как я хочу, и чтобы народ мне не мешал. Знакомо, правда? Помнишь, кто так делал? Ну вот, держи, — с этими словами Тибул возвратил портфель Фабио.
Фабио взял портфель и опустил голову.
— А как же тогда быть?
Тибул положил руку ему на плечо.
— Ничего не бояться и никогда не унывать, гражданин Фабио, вот как. Не забывай — у нас теперь есть свобода, и мы сильный и храбрый народ. И никаким врагам с этим ничего не поделать. Человека можно убить, посадить в клетку, запугать, обмануть, подкупить. А народ нельзя. Ни старые короли этого не смогли, ни Три Толстяка, и никто не сможет. Помни: что бы ни случилось, народ всё равно победит всех врагов и завоюет хорошую жизнь. А если мы с тобой поможем народу — это получится быстрее, может, даже совсем скоро, через год, — тут Фабио поднял голову и Тибул увидел, что он сумел наконец уговорить улыбку показаться на лице мальчишки.
— Так что держись, Фабио, и знай: враги уже проиграли. Они и сами это скоро поймут, я уверен.
Фабио тщательно затянул ремешки на портфеле. Он решил, что пришло время задать вопрос, который его чрезвычайно волновал.
— Гражданин пред… Тибул, а можно мне тогда взять пистолет? Я видел, что у тебя лежит отличный шестиствольный пистолет, а сам ты его не носишь.
— Это
