– Шагай, – он улыбнулся нарочито бодро.

Отгородился, оборвал тоненькую, как паутинка, нить между ними. Что ж, не очень-то и хотелось лезть к нему в душу. Мара застегнула куртку до самого ворота, уцепилась за лямки рюкзака и спустилась на землю Канады.

Угловатый джип невнятного цвета ждал их по ту сторону паспортного контроля. Встречающие суетились, лобызали друг друга, размахивали табличками. Крох информации о своем предке девочке хватило, чтобы моментально понять: Сэма Нанука среди них нет. Даже не вглядываясь в черты лица и номера машины, Мара сразу опознала его в одинокой фигуре поодаль. Невысокий старик стоял, облокотившись на капот, и смотрел в толпу, не шевелясь. Его поза была небрежной, расслабленной, но пронзительный взгляд обжигал.

Мара сглотнула, походка сбилась. Проглоченный в Торонто холодный сэндвич напомнил о себе кисловатым привкусом. Что говорить? «Здравствуйте, я  – ваша внучка»? «Как поживаете»? «Как погода»? «Не собираетесь ли вы принести меня в жертву духам»? И идея сдаться в Верховный совет вдруг показалась не такой уж и страшной. Что они, в конце концов, могли с ней сделать? Ну, кровь пару раз возьмут. Ну, МРТ. Перевоплотиться туда-сюда заставят. Может, и Бог с ним? А деду открытки посылать два раза в год. Но Эдлунд легонько подтолкнул ее в спину. Ладно-ладно. Чуть больше двух лет до совершеннолетия, и уж тогда…

– Добрый вечер, Сэм, – раздался над ее ухом голос отца. – Это Мара.

– Ларс, – коротко кивнул старик, выпрямился и оторвался от машины.

Смуглое морщинистое лицо повернулось к девочке. Коротко подстриженные пепельные волосы топорщились от ветра, раскосые глаза сузились. Понять, о чем он думает, было невозможно.

Мара попыталась улыбнуться, но щеки будто свело судорогой и вышла какая-то невообразимая гримаса. Язык намертво прилип к небу. Она лихорадочно вспоминала приветствие на инуктитуте, которое заучивала всю дорогу. Как и прочие перевертыши, языки она учила на раз-два, помимо английского успела за год освоить и французский, и итальянский без особого труда. И даже отменно ругалась на шведском благодаря отцу. Но именно инуктитут ни в какую не желал оседать у нее в мозгу.

– Unnu… haktut[2], – сбивчиво буркнула она.

– Ценю твои старания, но я говорю по-английски, – отрезал старик без тени одобрения. – У нее один чемодан?

– Да, – Эдлунд поставил багаж Мары поближе к машине. – И рюкзак.

– Теплая одежда?

– Разумеется.

– Документы?

– Оба паспорта. И настоящий, и тот, по которому мы прилетели.

– Спутниковый телефон при ней?

– Да, все настроили. Симка новая, никто чужой не должен звонить.

– Пятнадцатого июня я привезу ее сюда. Мой номер у тебя есть.

– Думаю, она и сама сможет со мной связаться.

– Не сомневаюсь, – Сэм открыл перед Марой дверь пассажирского сиденья и пошел убирать чемодан в багажник.

– Ну, мне пора, – Эдлунд сунул руки в карманы.

– А разве вы не поедете… Ну, посмотреть на его дом, и где…

– У меня еще много дел, – он понизил голос. – И не думаю, что твоего деда сильно обрадует мое присутствие.

– Кажется, его и мое не радует…

– Брось, он всегда такой. Ты же дружишь с Джо, представь, что это его взрослая копия.

– А Ила? Мой дядя? – Мара почти перешла на шепот, оттягивая отъезд изо всех сил. – Хотя бы он нормальный?

Эдлунд открыл рот, чтобы ответить, но Сэм заговорил первым:

– Ты готова ехать?

– Да, она готова, – быстро отозвался профессор и зачем-то подмигнул ей. – Все будет хорошо.

Мара нехотя забралась в машину и с тоской посмотрела, как движется назад здание аэропорта, как исчезает из виду силуэт отца. В глазах защипало, но уж кто-то, а детдомовская девчонка умела не показывать слабину. До боли закусила нижнюю губу. Вдох. Выдох. Норма.

– А нам далеко ехать? – нарушила она вязкую тишину.

– К ужину будем на месте.

К большим откровениям старик не был расположен. Какое-то время Мара глядела в окно, но однообразие безыскусных построек и одинаковых перекрестков быстро ей наскучило. Достала увесистый спутниковый телефон, чтобы написать друзьям. Интересно, как они записали ее новый номер? Мара сомневалась, что Совет так уж яро станет за ней охотиться, что пустит в ход все свои шпионские кунштюки, но раз велено – значит велено. Плевать как, главное – она могла сейчас хоть с кем-то поговорить.

Нанду в сети отсутствовал, Джо по обыкновению отделался емким «ОК». И только Брин проявила любопытство.

– Как он? Похож на тебя? – автоматной очередью строчила она. – Добрый? Уже рассказал что-нибудь о твоей матери? А он придумал какую-нибудь программу экскурсий? Я прочитала кое-то, тебе обязательно надо посмотреть озеро Неттиллинг. Самый большой пресный водоем на территории всего Нунавута. Что касается гор, то там просто масса вариантов! Во-первых, пик Барбо. Во-вторых…

Рядом с изображением белого песца то и дело мигало многоточие. Брин успела неплохо изучить теорию. Первые дни каникул, а она все не может выпустить из рук книги…

– Он вроде нашего Джо, – Мара с трудом поспевала за стремительной подругой. – Молчит, ничего не рассказывает. Эдлунд говорит, что добрый, но сам предусмотрительно слинял. В общем, я еду неизвестно куда неизвестно с кем. Маньяк? Шаман? Мужская версия Матери Терезы? Понятия не имею. Если что, вспоминайте обо мне хорошо.

– Не смешно! Расспроси его про историю этих мест, это должно ему понравиться.

– Эмм… Жалко тебя тут нет. Непонятно, у чего увлекательнее история, у пустыни или у серого квадратного мотеля, который мы только что проехали.

– Спроси про Иниру.

– А если он расстроится?

– Тогда просто читай вслух: «А мы сможем как-нибудь съездить на озеро Неттиллинг?»

Мара откашлялась и произнесла вслух этот вопрос.

– Думаю, да, – ответил Сэм Нанук.

– Прекрасно.

На этом дискуссия себя исчерпала.

– Спасибо, Брин, – написала тут же Мара. – Это на два слова больше, чем было сказано за все время нашего знакомства.

– Наверное, он тоже волнуется. Лови ссылку, я нашла интересную статью про Нунавут. Хоть будешь представлять себе, куда едешь.

Насчет интересной Брин, конечно, погорячилась. Энциклопедическая выжимка, ничего больше. Но чтобы отвлечься, Мара нырнула в чтение и не сразу заметила, что джип затормозил.

– Пойдем, пообедаем, – сказал Сэм Нанук и дернул на себя ручник.

За окном показалась выцветшая вывеска то ли кафе, то ли магазина. Это было единственное здание в округе. За ним, огороженная колючей проволокой, простиралась безжизненная пустыня.