она живет с семьей своей дочери, достался ей от родителей. Раньше здесь была деревня, но теперь ее присоединили к городу и они все стали горожанами.

Елена с интересом слушала, а Евдокия Петровна, увидев перед собой благодарного слушателя, с удовольствием рассказывала о своей семье:

— Замуж я вышла в девятьсот втором году. Муж мой Федор Иванович был плотником и каменщиком, подряжался на работы в городе, жили мы хорошо, только дочка получилась у нас всего одна, но уж как мы ее любили и радовались, какая она росла ладненькая и умненькая, и все же счастье наше было недолгим. В четырнадцатом году началась война. Федора забрали в армию, а через год нам сообщили, что он умер в лазарете от ран. Варвара, как узнала, что его не смогли вылечить, решила, что будет врачом. Когда подросла, стала ходить в больницу, помогать санитарам, мыла, стирала, пошла на курсы и стала медицинской сестрой, готовилась к поступлению в университет, уже собралась ехать в Казань, но тут познакомилась с Василием, полюбила и осталась. Василий служил в Красной армии неподалеку от Саранска, в двадцать пятом году демобилизовался и пошел работать в органы, стал участковым. Живут они хорошо, смотрю на них и радуюсь. Вот, подарили мне особенную забаву — внучку и внука. Шалят, конечно, иной раз приходится, и поругать, но все равно в них все мое счастье.

Евдокия Петровна так увлеклась рассказом, что не заметила, как Лариса и Сенечка выпили чай, помусолили баранки, набрали горсти конфет и убежали играть, Гриша пока не очень уверенно держался на ногах, но тоже слез со стула и потопал за детьми. Елена, увидев это порадовалась, мальчик оживает, тянется к детям.

Евдокия Петровна и Елена сидели за чаем и беседовали, дети играли в соседней комнате, и так могло продолжаться долго-долго, но в сенях хлопнула дверь. Было слышно, что дети побежали смотреть, кто пришел. Послышался голос Ларисы:

— Папа, папа у нас гости. Посмотри, какой милый мальчик, его Гриша зовут.

— Хороший мальчик. Здравствуй, Гриша, и мама твоя здесь? — видимо Василий Андреевич не дождался ответа, — ладно, Лариса, бегите в комнату, поиграйте еще.

Через мгновение он появился в кухне.

— Здравствуйте! Приятного аппетита, — он присел к столу, посмотрел на тещу, — а, можно мне тоже чаю?

Сделав несколько глотков, заговорил:

— Что-то набегался я уже сегодня, участок хлопотный, но для вас, Анна Леонидовна, кажется, есть неплохая новость, поговорил со старушкой, которую упоминал в нашем прошлом разговоре, простите, пришлось рассказать о вашей беде. Так вот, у нее есть свободная комната и она готова с вами познакомиться.

— Спасибо, — Елена заинтересованно смотрела на Василия Андреевича, — и, когда можно это сделать?

— Да, прямо сейчас, только чай допью.

Елена смутилась от того, что показала свое нетерпение:

— Что вы, я не хочу вас торопить, вы отдыхайте, а мне очень приятно беседовать с Евдокией Петровной, — Елена совсем растерялась от своей неловкости и обратилась к своей собеседнице, — если я вас слишком отвлекаю от домашних дел, я могу погулять с детьми.

Евдокия Петровна рассмеялась:

— Ах, Аннушка, простите, что так вас называю, будьте с нами попроще, не стесняйтесь, говорите прямо, что вам нужно, будете деликатничать наши люди могут подумать, что вы можете подождать или вовсе обойтись без того, что вам действительно необходимо.

— Да уж, давайте без церемоний, — Василий Андреевич поднялся со своего места, — с чаем я покончил, если не возражаете, пойдемте, навестим старушку.

Евдокия Петровна его поддержала:

— И правда, поднимайтесь, идите и слушайте Василия, а я присмотрю за Гришей, не беспокойтесь.

Перед тем, как выйти на улицу Елена заглянула в комнату, где играли дети, Лариса с Сенечкой строили башню из самодельных кубиков, а Гриша подавал им строительные материалы, все были увлечены этим занятием. Елена успокоилась и последовала за Василием Андреевичем.

Некоторое время шли молча, вскоре одноэтажные дома стали попадаться реже, на их место встали городские каменные двухэтажные дома. Василий Андреевич посмотрел на Елену:

— Вот, Анна Леонидовна, это мой участок. Скоро будем на месте. Надеюсь, комната, и старушка вам понравятся.

Елена ответила ему, грустно улыбаясь:

— Да, хотелось бы, чтобы побыстрей в нашей с Гришей жизни все успокоилось и устроилось.

— Думаю, ждать уже не долго. Заявление ваше я передал, мне сказали, что по вашему делу направлены запросы по месту прежнего жительства и по месту работы мужа.

Василий Андреевич перехватил тревожный взгляд Елены. Он прочитал в нем беспокойство о судьбе ее мнимого мужа, хотя тревога была иной, она подумала, что ответы на посланные запросы могут привести к разоблачению, тогда придется расстаться с Гришей и ее настигнет новый виток презрения, несправедливости и унижений.

Однако, не зная истинную причину ее беспокойства, Василий Андреевич решился рассказать Елене о неутешительных предварительных выводах следствия:

— К сожалению, не могу вас порадовать, о вашем муже пока нет известий. Среди выживших пострадавших его не обнаружили. Вагон, в котором вы ехали полностью выгорел, в нем обнаружены тела погибших, они сильно пострадали, и установить их личности не удалось.

Он замолчал, Елена тоже шла молча, низко опустив голову, в ней боролись противоречивые чувства. Она только что получила подтверждение, что с высокой степенью вероятности родители Гриши погибли. Погибли и другие люди, они стали жертвами огненной стихии, но эта огненная стихия предоставила шанс ей, Елене, вернуться к обычной человеческой жизни и, скорбя о погибших, ей следовало благодарить провидение за большие и неожиданные перемены в своей судьбе.

Подождав немного, Василий Андреевич вновь заговорил:

— Когда случился пожар, огонь с вашего поезда перекинулся на соседний эшелон, в котором везли осужденных на поселения. После эвакуации нескольких осужденных недосчитались, но к сегодняшнему дню почти всех нашли, только по одной женщине остались вопросы, но следствие склонно считать, что она погибла, пытаясь выбраться через тамбур вагона, в котором вы ехали. Ее тело сильно обгорело, определить кто она невозможно и на этом дело о пожаре, вероятно, будет прекращено.

Елена продолжала идти, низко склонив голову, ей было жаль Гришу, который лишился родителей в самом начале жизни, ей было жаль себя, потерявшую мужа, свое будущее, друзей, работу. То, что с ней произошло за истекший год, было подобно тому пожару, который также как совершившаяся с ней несправедливость, уничтожил жизни, перспективы и надежды многих других людей.

Василий Андреевич прервал ее горестные размышления:

— Ну, вот мы и пришли. Здесь во втором этаже живет та самая старушка, которая согласилась с вами познакомиться.

Они поднялись. Дверь открыла пожилая очень приятной наружности женщина:

— Здравствуйте, любезный Василий Андреевич! Вы,