Джинни хотела все объяснить ему, но вместо этого опять расплакалась.

Роберт издал тихий гудящий звук. Мелисса посмотрела на него и вдруг умолкла.

– Какая у нее оценка по шкале Апгар[3]?

– Что?

Мелисса снова закричала.

– Где ее мать?

– Она… У нее был тромб…

Комок в горле не дал Джинни договорить.

Спина Роберта напряглась.

– Отец?

– Считайте, что его нет.

Он снова загудел, в этот же момент раздался звонок в дверь, и Мелисса заревела с новой силой, а Джинни захотелось лечь на пол, свернуться клубочком и сказать себе, что вся предыдущая неделя была просто жутким сном.

– Вы не слышите – в дверь звонят! – рявкнул Роберт.

Когда Джинни открыла дверь, на пороге стоял невысокий мужчина в форменной куртке с дипломатом в руках.

– Добрый день. Доктор Уайетт попросил принести…

Очумевшая Джинни выхватила у него дипломат.

– Давайте, я передам.

Мелисса все еще кричала, наверное, потому, что Роберт ее щипал.

– Что вы делаете? – взвизгнула Джинни.

– Кожа упругая, легкие хорошие, – спокойно ответил он. – Давайте сюда. Рассказывайте.

– Она все время плачет с тех пор, как я привезла ее домой, уже два дня. А я ничего не понимаю в детях.

– Понятно. В какой больнице рожала ваша сестра? Кто принимал роды?

Он достал из дипломата стетоскоп и еще что-то.

– Госпиталь Ковенант. Роды принимал… какой-то старый врач, кажется, его фамилия Престон. Я не помню, кто педиатр.

Роберт снял пиджак, закатал рукава и протер чем-то руки. Он послушал ее дыхание, осмотрел рот и ушки, надавил пальцами на животик.

Мелисса завопила и обкакалась.

– О господи! Простите, пожалуйста!

– Как я и думал, – сказал Роберт, нимало не смутившись, и снова пощупал живот девочки. – Хм.

– Что такое? – перепугалась Джинни.

– Когда вы в последний раз ее кормили?

– Примерно сорок пять минут назад. Чуть больше пятидесяти миллилитров, – отчиталась Джинни, радуясь, что проследила за этим.

– Что она ела?

– Детскую смесь. В больнице дали. – Она даже не смогла вспомнить название.

– Несите.

Джинни побежала на кухню, схватила банку и бутылку, которую она еще не успела вымыть, и вернулась в комнату. Роберт тем временем запеленал девочку, так что теперь только личико высовывалось наружу.

– Ребенка надо пеленать, – объяснил он, и, как по волшебству, Мелисса затихла. – Ребенок привык быть в утробе матери, а там тесно и тепло.

– Я боялась, что ей будет жарко, – смущенно пролепетала Джинни.

– Можете завернуть ее в одну пеленку, но это нужно, так ей будет спокойнее. – Он ловко подхватил тугой сверток и продемонстрировал ей. – Берите ее на руки как можно чаще, и она не будет плакать. – Его губы изогнулись в едва заметной улыбке. – Что бы там ни писали в Интернете.

Она покраснела.

Роберт держал Мелиссу на руках так, будто это было самым простым и естественным делом. Его не беспокоило, правильно ли он поддерживает голову ребенка и не уронит ли он его случайно на пол – все то, что постоянно мучило Джинни. И он, похоже, не боялся, что девочка может обделать его костюм за несколько тысяч долларов. У него все выходило легко и просто. Наверное, потому, что это и было просто. Джинни почувствовала себя никчемной дурой, а еще ощутила зависть и обиду.

– Вот!

Она протянула ему пачку с детским питанием. Он быстро взглянул на название и снова достал телефон.

– Реджинальд, найдите ближайший супермаркет и купите вот что…

Далее последовал длинный перечень, половину названий из которого Джинни даже никогда не слышала. Закончив отдавать распоряжения шоферу, он кивнул на коробку в ее руках.

– В этом питании есть соя. По всем симптомам, у нее непереносимость.

– Плач – это симптом?

Доктор Уайетт посмотрел на нее почти снисходительно. Почти.

– У нее расстройство желудка, и еще у нее гиперемия, то есть она красная. Я думаю, это потому, что она не переносит сою. Реджинальд принесет вам другое питание, несколько вариантов.

– Значит… с ней все в порядке?

– Нет. У нее колики и, возможно, что-то более серьезное.

У Джинни тошнота подкатила к горлу от страха.

– Что-то серьезно…

– Но я уверен, что все проблемы из-за питания.

– О… Хорошо… Это… – У Джинни от облегчения даже голова закружилась. У малышки были проблемы с желудком. Она ее не покалечила, не навредила. В конце концов, питание ей дали в госпитале. – Это хорошо, – закончила она дрожащим голосом.

Роберт пристально посмотрел на нее.

– А с вами все в порядке?

Джинни в ответ фыркнула, потом хихикнула, потом рассмеялась и уже не могла остановиться. Хохот, рыдания, слова – все изливалось единым потоком.

– Конечно нет, я похоронила сестру, у меня на руках ее ребенок, я понятия не имею, как за ним ухаживать, у меня нет денег, почему вы здесь, Роберт?!

Роберт смотрел на нее, все еще держа малышку на руках и поглаживая ее по спине круговыми движениями, отчего та издавала какие-то вполне мирные звуки.

– Вас не было в баре. Вот я и приехал.

– У меня чрезвычайная ситуация, – ответила она, широко разведя руки, наверное, чтобы показать ему и масштабы чрезвычайности, и масштабы ситуации.

– Я понимаю, – согласился он, все еще глядя на нее ледяными глазами. – Так когда вы вернетесь?

Джинни смотрела на него сквозь слезы, прикидывая, что будет с ребенком, если она сейчас убьет доктора и ее за это посадят. Вообще-то она позаботилась, чтобы Миранда могла приготовить ему его напиток: написала рецептуру, даже оставила несколько бутылок с готовым коктейлем, так что Миранде оставалось только налить его и бросить туда чертову лимонную кожуру. Даже такой требовательный человек, как Роберт Уайетт, может потерпеть несколько вечеров, пока она тут пытается склеить обломки своей жизни.

И все же…

Он осмотрел и успокоил Мелиссу, он поставил диагноз и послал шофера за новым питанием, и в эту самую секунду малышка спокойно сопит у него на руках. Впервые за неделю Джинни удалось почти – почти! – расслабиться.

– Я не знаю, – ответила она, еле шевеля губами от усталости. – Я вообще не уверена, что я вернусь. А в чем проблема?