— Насчет пентхауса я, конечно, загнул, пошутил то есть, — сказал Гейб, по-видимому, несколько обеспокоенный тем, будет ли принято его щедрое предложение.

— Вам нравится это здание? — спросил Лу, все еще зачарованно глядя на небоскреб.

— Больше всех других, особенно вечерами. Это тоже причина, почему я именно здесь обосновался. А еще потому, что здесь людно. На одном красивом виде деньжатами не разживешься.

— Это мы построили, — сказал Лу, наконец поворачиваясь лицом к собеседнику.

— Серьезно?

Гейб внимательнее оглядел его. Под сорок, нарядный костюм, чисто выбрит, лицо гладкое, как попка у младенца, аккуратно уложенные волосы, тут и там тронутые сединой, как будто в них сыпанули солью из солонки, а вместе с солью в пропорции один к десяти добавили очарования. Лу напоминал героя старых кинолент — умудренный опытом и обходительный, упрятанный, как в футляр, в длинное пальто из черного кашемира.

— Видать, деньжат на этом немало заработала, — рассмеялся Гейб, но в голосе его почувствовался оттенок зависти, и это встревожило его, потому что до того, как он окинул Лу взглядом, ни малейшей зависти он не ощущал. Встреча с Лу продемонстрировала ему две вещи — как можно ни с того ни с сего стать холодным и завистливым, даже если раньше был человеком теплым и вполне довольным своей жизнью. Сознавая это, он понимал, что, если раньше довольствовался обществом себя самого, то теперь, расставшись с новым своим знакомым, он почувствует одиночество — чувство, вовсе ему не свойственное. Зависть, холод и одиночество — вот что отныне ему предстоит. Все, что надо, чтобы состряпать замечательный, но прогорклый пирог.

Благодаря строительству небоскреба Лу не только заработал деньжат, но и получил несколько наград, сумел купить дом в Хоуте и надеялся сразу же после Рождества пересесть за руль последней, усовершенствованной модели «порше», о чем, впрочем, не собирался докладывать человеку на промерзшем тротуаре, кутавшемуся в блохастое одеяло. Вместо этого Лу любезно улыбнулся, то есть сверкнул фарфоровыми коронками, как обычно, делая два дела одновременно — говоря одно, думая другое. Но это межеумочное состояние мог легко уловить Гейб, что привносило в их беседу еще большую степень неловкости, одинаково смущая их обоих.

— Ну, мне пора на работу. Работаю я…

— Рядом. Следующая дверь. Знаю. Ботинки мне ваши знакомы. Все больше они у меня перед глазами. — Гейб улыбнулся. — А вот вчера вы их не надели. На вас другие были — матовой кожи, если не ошибаюсь.

Аккуратно подправленные щипчиками брови Лу поползли вверх, образовав легкую складку, как от брошенного в пруд камешка. От этой складки по его гладкому, еще не знакомому с ботоксом лбу кругами пошла рябь.

— Не беспокойтесь, я не шпионю за вами. — Оторвав одну руку от стаканчика, Гейб поднял ее вверх, словно обороняясь. — Просто я все время здесь, а вы все ходите и ходите мимо, мелькаете перед глазами.

Лу усмехнулся и застенчиво потупился, опустив взгляд на штиблеты, ставшие предметом разговора.

— Невероятно! Никогда не замечал вас здесь, — сказал Лу, как бы размышляя вслух и в то же время воскрешая в памяти один за другим все утра, когда он проходил здесь, спеша на работу.

— Да я здесь каждый день как штык, с утра до вечера, — с наигранной бойкостью заметил Гейб.

— Простите, не обращал внимания. — Лу покачал головой. — Ведь все бегом да бегом, знаете ли, по телефону говоришь или на встречу опаздываешь. Всегда требуется быть разом в двух местах, как говорит моя жена. Иногда просто на части разрываешься, впору чтоб тебя клонировали. — Он усмехнулся.

Гейб с любопытством взглянул на него и улыбнулся.

— Кстати, насчет «все бегом да бегом», — ведь это впервые, когда я вижу этих ваших двух спринтеров, — он кивнул, указывая подбородком на ноги Лу, — в состоянии покоя, а не бегущими опрометью. Я даже не узнал их сперва. Что, пороху сегодня маловато?

Лу рассмеялся.

— Да нет, с порохом у меня, поверьте, все в порядке. — Он дернул плечом, и на секунду рукав его пальто, сдвинувшись, обнажил золотые часы «ролекс» на его запястье — так падает завеса с золотой скульптуры. — Я всегда прихожу на работу первым, так что можно особенно и не спешить. — Он вгляделся в циферблат часов, мысленно уже открывая послеполуденное совещание.

— Но сегодня вы не первый, — сказал Гейб.

— Что? — Совещание оказалось прерванным, и Лу опять очутился на холодной улице перед дверьми офиса, среди толп спешащих на работу, под ветром, резко дующим в лицо.

Гейб прищурился.

— Коричневые мокасины. Я несколько раз видел вас с ним. Сейчас он уже в здании.

— Коричневые мокасины? — Лу засмеялся, но засмеялся смущенно — его удивило и даже озаботило, что кто-то явился в офис раньше него.

— Да вы его знаете. Походка такая особенная, замшевые кисточки на мокасинах подпрыгивают с каждым шагом, эдакий канкан получается, словно он их нарочно вверх так вскидывает. Подошвы мягкие, а ступает тяжело. Нога маленькая, разлапистая, когда идет, ноги выворачивает и подошвы снашивает с наружной стороны.

Лу нахмурился, напряженно соображая.

— А по субботам обувь у него легкая, словно он только-только с борта яхты сошел.

— Альфред! — засмеялся Лу, наконец поняв, кого ему описывают. — Потому что он и вправду может сходить с борта ях… — Он осекся, тут же переспросив: — Так он уже на месте?

— С полчаса назад прибыл. Протопал, словно спешил очень. А с ним вместе еще черные мягкие ботинки прошли.

— Мягкие ботинки?

— Черные, простые такие мужские туфли. Блестят хорошо, но без всяких там финтифлюшек. Туфли как туфли. Особых примет никаких, если не считать, что отставали они от тех, других.

— Вы очень наблюдательны.

Лу оглядел мужчину, прикидывая, кем тот мог быть в прошлом, пока жизнь не бросила его на холодный тротуар перед офисом, и в то же время напрягая мозг в попытке разгадать, кто были те двое, о которых говорил Гейб. Появление Альфреда на работе в такой ранний час смущало. Их общий коллега Клифф пережил недавно нервный срыв, взволновав их всех, да, взволновав, возможностью новой вакансии. В случае, если Клиффу не станет лучше, на что Лу втайне надеялся, в компании ожидались перестановки, и необычное поведение Альфреда вызывало вопросы и недоумения. Строго говоря, поведение Альфреда всегда их вызывало.

Гейб подмигнул.

— Может, наблюдательный человек вам тут не будет лишним, а?

Лу разомкнул свои руки в перчатках.

— К сожалению, будет.

— Ну, не важно. Понадоблюсь, так вы знаете, где меня найти. Я парень в «мартенсах», — засмеялся он и приподнял одеяло, показывая ноги в высоких черных ботинках.