4) сформировать европейскую армию (ее ядро уже существует — франко-немецкий «Еврокорпус») (с. 195-196).

Розыгрыш некоторыми западноевропейскими государствами исламистской карты не оправдан никакими интересами. Напротив, он является одним из следствий подчинения Европы внешнеполитическому курсу США. Такие страны, как Великобритания и Германия, поощряют исламистские движения, исходя исключительно из краткосрочных экономических интересов.

Нынешняя массовая иммиграция мусульман в Европу и пропаганда здесь исламизма представляют собой третью волну мусульманского вторжения. Сейчас, когда миллионам мусульман разрешается селиться в Европе, им представилась небывалая возможность ее «завоевания», чего им так и не удалось сделать посредством джихада. По наиболее достоверным оценкам, мусульман в Европе насчитывается около 15 млн. человек (с. 198). В планах исламистов мусульманские общины играют здесь двойную роль.

Во-первых, Европа служит «тыловой базой» для исламистов. Они стремятся реисламизировать европейские мусульманские общины, набрать из их среды полувоенные группы и бросить их на разжигание религиозных и политических революций в «реакционных» мусульманских странах (Марокко, Египте, Турции). Во-вторых, по замыслу исламистов, мусульманские общины Европы — зародыш будущего полностью исламизированного европейского общества. Как замечает Б. Льюис, третья попытка мусульманского вторжения в Европу успешнее двух предыдущих: капитал и рабочая сила преуспели там, где потерпело неудачу арабское, а затем османское оружие (с. 199).

Ислам — не просто религия. Современная светская мысль недооценивает исламскую идентичность, тогда как для мусульманина отречение от веры — не просто религиозный, а политико-юридический акт. Принадлежность к умме важнее для мусульманина, чем гражданство в том или ином государстве. Это недвусмысленно выразил один молодой англичанин, принявший ислам: «Я не англичанин-мусульманин, а мусульманин, живущий в Англии» (с. 206). Поэтому европейские государства не должны рассматривать обращение своих граждан в ислам как просто осуществление духовного выбора: встает реальная проблема суверенитета.

Учитывая рост влияния исламистов в европейских мусульманских общинах, дель Валь считает, что в обозримом будущем мусульмане откажутся от «безбожного» государственного образования и потребуют преподавателей-мусульман (в Великобритании уже существуют полностью исламские лицеи и колледжи). Дальнейший успех демографического и идеологического завоевания исламом Европы (которому способствует демографическое самоубийство европейцев) грозит привести к ее «ливанизации» или «балканизации». Этот процесс идет прежде всего в крупных городах: там возникли настоящие гетто, где на национальную полицию и администрацию все больше смотрят как на иностранные и «безбожные» структуры. Страны Европы могут пойти по стопам Великобритании, где уже имеются города, на 80-90% населенные мусульманами, причем в них с попустительства властей действует исламское законодательство (с. 218).

Исламистская деятельность в Европе во многом опирается на поддержку двух фундаменталистских государств — Саудовской Аравии и Пакистана, в то время как европейские правительства делают вид, что рассматривают их как дружественные и прозападные страны. Сауды учредили исламские культурные центры в Риме, Вене, Мадрасе, Брюсселе, Лондоне и Женеве и осуществляют контроль над ними с помощью Лиги исламского мира. Инструментом Пакистана служит Конгресс мусульманского мира, через который он финансирует исламские центры в Лондоне, Женеве и Германии. Важную роль в схожем с иезуитским «хамелеонском прозелитизме» исламистов играет их Европейский институт гуманитарных наук во французском городе Шато-Шинон (с 1992 г.).

«Пришло время, когда европейцам следовало бы прекратить смешивать свободу и уважение идентичности иммигрантов с попустительством демографическому, идеологическому, политическому и духовному завоеванию Европы. Ведь за законной защитой идентичности иммигрантов-мусульман скрывается стремление исламистов обратить Европу в ислам» (с. 242). Дель Валь обвиняет «политически корректных» руководителей стран Европы в пренебрежении интересами своих народов. Они забывают, что получили мандаты, чтобы гарантировать сохранение и безопасность наций, но сами ни за что не захотят жить в мусульманских городах-гетто типа Брэдфорда. Европейские правительства приносят судьбу своих народов в жертву на алтарь промышленного капитализма. Попустительство идущей уже 30 лет исламской колонизации Европы может в близком будущем вызвать здесь межэтнические и межрелигиозные столкновения.

Что касается исламистов, то они предпочитают не прилагать усилий для повышения уровня жизни своих народов и их просвещения: бедность и невежество гарантируют исламистам победу на выборах. Они противятся также ограничению рождаемости: демографический взрыв порождает миграцию в Европу, посредством которой исламисты надеются исламизировать ее.

Поэтому дель Валь принимает идею «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона и предостерегает: именно этому способствует нынешняя иммиграционная политика европейских государств, завлекающая Европу в ловушку «религии прав человека» и мультикультурализма. Исламская цивилизация действительно обладает единством, несмотря на внутренние разногласия. П. — М. Галлуа подчеркивает, что исламский мир занимает определяющую стратегическую позицию на планете, географически разделив два из трех полюсов экономического развития (Европу и Азиатско-Тихоокеанский регион). Мощным фактором объединения мусульманских стран может стать наличие у них 75% энергетических ресурсов мира. ОПЕК — почти исламская организация: 11 из 12 ее членов — мусульманские страны.

Кроме геоэкономического у потенциального блока есть политикоидеологическое измерение. Общемусульманская идентичность ограничивает конфликты в исламском мире. Исламисты пользуются отсутствием его единства, чтобы приписать это исключительно проискам внешнего врага — Запада. Сейчас исламизм занял в «третьем мире» место левого национализма. Однако за антизападной революционной риторикой современный исламизм плохо скрывает собственные империалистические намерения: исламисты хотят бороться с Западом не во имя идентичности народов, а ради их исламизации.

Что касается военной мощи мусульманского мира, то технологии, позволяющей угрожать Европе в военном отношении, у них пока нет. Тем не менее есть вероятность, что в пределах 10-20 лет ядерная промышленность Ирана или Пакистана станет реальной угрозой для Европы.

Вот почему формирующийся исламский блок вполне способен стать для Запада и в первую очередь для Европы новой угрозой, заменив собой советскую. Одно из проявлений межцивилизационной напряженности — сербо-боснийский конфликт. Пытаясь закрепиться в мусульманских регионах бывшего СССР и на Балканах, в конфликт вмешались США — чего никогда не осмелились бы сделать прежде. Они финансируют восстановление инфраструктуры Боснии (более $ 135 млн. в 1997 г.) (с. 257). Вместе с Бонном Вашингтон защищает право мусульманского и хорватского населения Боснии на самоопределение, отказав в нем сербам. Демонизация сербов — плод кампании дезинформации и не выдерживает критики. Однако новое боснийское государство вряд ли будет настолько европейским, как утверждает западная пресса. В стране идет исламизация общества, включая армию. Впрочем, американцев это не волнует. Их цель — любым способом утвердиться в Боснии в военном плане. Расположение мусульман они, в частности, стремятся «купить» организацией суда в Гааге над «военными преступниками», 90% которых оказываются сербами.

Непосредственную выгоду от исламофильской геополитики США получает их привилегированный стратегический союзник в НАТО Турция. На Балканах происходит воссоздание транснационального тюркоисламского организма — прямого наследника Османской империи. Геополитические ирредентистские амбиции этого организма серьезно угрожают интересам европейских наций. Анализ содержания турецких СМИ позволяет понять, что стремящаяся в ЕС