– Она, – неловко пробормотал Джек, надеясь, что мама не станет его расспрашивать. – Мы с Бет будем учиться вместе в следующем году.

– Рада, что у тебя появились друзья, – мягко сказала мама. – Я знаю, что тебе было нелегко.

– Мам, ты так говоришь, будто я неудачник!

Впрочем, она права. Его школа – сущий кошмар. Из-за аллергии Джеку нельзя было играть на улице с друзьями или выбираться куда-то в обеденный перерыв. Он проводил время в компьютерном классе или библиотеке, подальше от больших окон. А поскольку он был сам по себе, найти друзей оказалось практически невозможно.

Внутри всё сжалось от воспоминаний о старых школах и неудачных попытках завести друзей. В одной школе все его избегали, потому что боялись подхватить «слизнячество». В другой его прозвали Нефтяником. Джек привык к одиночеству и держался особняком. Отношения с девочками тоже не ладились. Никто в здравом уме не будет держаться с ним за ручку, не говоря о чём-то большем.

Он столько раз мечтал о том, чтобы отец нашёл стабильную работу, что уже сбился со счёта. Неужели так сложно проработать на одном месте больше девяти месяцев? Тогда Джеку не пришлось бы мучиться из-за постоянных переездов. Но в том, что отец ушёл, был единственный плюс. Джеку впервые не пришлось менять школу.

– Мам?

– Да, милый?

Джек замешкался.

– Хорошего дня!

Мама вопросительно взглянула на него.

– Тебе тоже.

Когда дверь захлопнулась и Джек остался наедине со своими мыслями, его охватило отчаяние. Он правильно поступил, что не упомянул о своих проблемах. Мама и так душила его заботой. У него просто не было выбора. Нужно разобраться во всём самому. Но одиночество обволакивало его, точно крем.

Пока Джек ждал Бет в подъезде, он заметил, что дверь в квартиру миссис Робертс приоткрылась. Показались нога в розовом шлёпанце, прядь седых волос и внимательный глаз.

– Добрый день! – воскликнул Джек.

Неужели она всюду будет совать свой нос?

Миссис Робертс что-то пробормотала и захлопнула дверь. Она ведь не умеет читать мысли, да? Но у Джека не было времени подумать об этом, так как по лестнице взбежала Бет.

– Ого! – воскликнула она, протискиваясь мимо него в квартиру. – Сколько человек здесь живёт?

– Только мы с мамой. А что?

– Квартира такая… маленькая.

Джек огляделся, будто видел квартиру в первый раз. Входная дверь вела в гостиную, где стояли диван, кресло и небольшая подставка для телевизора. Жёлтая краска на стенах потрескалась. Газовый камин примыкал к одной из стен и, казалось, мог развалиться от одного касания. Мама отказывалась включать его даже в холода, опасаясь утечки газа. На столе под бордовыми шторами стояло увядающее растение. Через узкое окно проникало недостаточно света, чтобы его осчастливить. Из гостиной коридор вёл к двум крохотным спальням, узкой кухне-столовой и небольшой ванной. На самом деле, «ванная» – слишком громкое слово по отношению к втиснутому между спальнями шкафу, в котором находились душ, унитаз и раковина.

– Мама любит центр. Здесь много людей.

Джек поморщился, разглядывая старую мебель. Мама повесила несколько картин, чтобы хоть как-то украсить их жилище, но это не помогло. К сожалению, большего они себе позволить не могли. Джек никогда не считал эту квартиру домом – он просто не чувствовал себя здесь, как дома.

– Мы снимаем её, пока у родителей всё не наладится, – продолжил Джек. Почему ему вдруг захотелось извиниться? – Потом куда-нибудь переедем.

– Думаешь, они сойдутся? – Бет вопросительно вскинула бровь.

– Конечно, – Джек будто защищался.

По правде говоря, Джек не хотел даже думать об ином исходе. Он вспомнил о временах, когда мама и папа ещё были вместе, о подслушанных спорах. Мама называла отца эгоистичным и ненадёжным. Отец топал ногами и хлопал дверями. Все родители ссорятся, разве нет? Исчезновение отца беспокоило Джека куда больше.

Бет расхаживала по комнате, рассматривая фотографии на телевизоре и мамину вышивку. Джек крутился рядом, не зная, что говорить или делать.

– А ты где живёшь? – поинтересовался он, устав наблюдать за тем, как Бет изучает его вещи.

– Ну… в большом доме. Там огромный сад. Восемь детей. Только ровесников нет.

– Восемь?! – Джек и представить не мог, каково это – иметь столько братьев и сестёр.

– Что тут сказать? Кэти и Пит любят детей. Наверное, поэтому они с радостью меня приняли.

– Да, но восемь детей! В смысле, это ненормально.

– А что тогда нормально? – Бет уставилась на Джека.

Он промолчал. Не ему отвечать на этот вопрос.

– Я делю комнату с Мией, – Бет нахмурилась. – Она настоящая заноза! Постоянно роется в моих вещах. Никакого личного пространства! – Бет взяла фотографию в рамке. – Это ты с отцом?

Джек кивнул и скорчил гримасу. Он ненавидел фотографироваться. Зачем лишний раз напоминать себе о том, что похож на слизняка? Мама подкралась к нему сзади, когда они гуляли в лесу неподалёку от того места, где раньше жили. Она окликнула Джека, а, когда он повернулся, сделала фотографию. Его лицо, наполовину скрытое капюшоном, выражало удивление.

Это был один из тех редких случаев, когда отец поехал с ними. Он тоже повернулся к камере и улыбнулся в объектив, отчего вокруг его голубых глаз выступили морщины. Джек вспомнил, что в конце той прогулки они играли в футбол на поле за лесом, а на небе собрались тучи. В конце концов пошёл дождь и, добежав до дома, они промокли до нитки. Отец находился в хорошем расположении духа. Это было совсем на него не похоже. Жизнь с отцом временами походила на американские горки с настолько крутыми взлётами и падениями, что всё внутри сжималось.

– Вы похожи, – Бет поставила фотографию на место. – Мне тоже говорили, что я похожа на отца, – её плечи на мгновение напряглись, но Бет тут же расслабилась, опустилась в кресло и поставила между ног свой чёрный рюкзак, который, казалось, был к ней приклеен.

Джек принёс с кухни два стакана с соком и поставил на пол.

– В чём дело? – спросила Бет, взглянув на него подведёнными чёрным глазами. – Тебе явно не терпится что-то рассказать. Выкладывай.

Джек не думал, что это было настолько очевидно. Он рассказал Бет всё, что узнал об отце.

– У меня нет времени ждать его звонка. Моя аллергия – просто катастрофа.

Бет отхлебнула сока.

– Он всегда был таким бесполезным?