— Так ты будешь дома в обед?

— Куда ж я денусь!

Да, из Энцо в то утро трудно было что-то вытянуть.

Клебер с утра не находил себе места. Как пройдет знакомство с братом? Что будет, если он заговорит?

— Ты руки помыл?

Умник в десятый раз сунул руки под кран. Глядя на Клебера, он тоже нервничал.

— Хорошо. Свой левольвер оставишь дома, понял?

— У меня есть ножик.

Клебер сделал страшные глаза.

— Амомедятьророль? — пролепетал Умник.

— Что-что?

Умник встал на цыпочки и зашептал брату в ухо:

— А можно мне взять месье Крокроля?

Он умоляюще смотрел на Клебера, но тот представил себе, какое впечатление произведет на незнакомых людей плюшевый кролик, и решительно ответил:

— Нет. Он тоже останется тут.

Однако перед самым выходом Клебер замешкался в поисках своего нового мобильника, и Умник сунул месье Крокроля в карман. А потом с невинным видом затянул:

— Почему у меня нет тефелона?

— Потому что ты сломал мой.

— А почему я сломал твой?

— Потому что ты балбес.

— Ай-ай-ай…

— Да знаю я, знаю! Нехорошее слово!

Клебер был на грани истерики.

Общежитие находилась всего в двух кварталах от тетушкиного дома.

— Я, я, я нажму на кнопочки! — заверещал Умник и потянулся к домофону.

Клебер схватил брата за шиворот.

— Слушай, ты! Или ты ведешь себя тихо и не рыпаешься, или я сдаю тебя обратно в Маликруа.

Умник побелел, и Клеберу стало стыдно. Но сказанного не воротишь, и он нажал на нужную кнопку.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Малюри.

В подъезде все было очень респектабельно. Консьержка посмотрела на посетителей, отодвинув занавеску в своем окошке. В старинный лифт с кованой железной решеткой Клебер заходить не стал и пошел по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой. Дорожка так ошеломила Умника, что он ступал на цыпочках, словно по стеклу.

Их встретила Арья:

— Испугались допотопного лифта? Добрый день! Барнабе — это вы?

Она обратилась к Клеберу, приняв его за старшего, он и правда был на голову выше брата.

— Нет, я Клебер.

— Ах так! Извините… То есть извини… Можно на «ты»?

Братья вошли в квартиру. Арья протянула руку Умнику:

— Значит, Барнабе — это вы. А я Арья.

Умник важно пожал ее руку, но не вымолвил ни слова. Несколько удивленная, Арья с заминкой договорила:

— Э-э… Ну… Все в столовой пьют кофе. Проходите.

Эмманюэль читал книгу, Корантен курил, Энцо сидел просто так. На столе стояли наготове блюдо с печеньем, чашки и кофейник. Все трое вразнобой поздоровались с братьями. Затем хозяева и гости расселись вокруг стола, и Эмманюэль перешел к делу:

— Значит, вы ищете жилье?

Клебер объяснил ситуацию: они временно поселились у тетки, но хотят жить самостоятельно.

— Так вы студент? — спросил Эмманюэль, как и Арья, принимая Клебера за старшего. — А где учитесь?

— Я перешел в последний класс лицея.

Теперь все смотрели на Умника. Он сидел, понурившись, спрятав руки под стол.

— Ну да, — сказал Клебер. — Это мой старший брат. Он деби… умственно отсталый.

Его слова повисли в мертвой тишине.

— Я понимаю, конечно, — растерянно прошептал он, — для вас это не очень удобно.

Арье стало его жалко.

— Твой брат немой? — спросила она.

— Нет-нет. Он просто стесняется.

Умник исподтишка бросал на всех косые взгляды, что не прибавляло ему обаяния.

— Ты что-то хочешь сказать? — шепнул ему Клебер.

Умник с угрюмым видом помотал головой.

— Это у него с рождения? — спросил Эмманюэль.

— Да. Мы думаем… В общем, какая-то патология беременности.

— Что-то вроде аутизма? — продолжал допытываться Эмманюэль.

— У нас тут не врачебная консультация, — перебил его Энцо и обратился к Клеберу: — Ничего не получится. Сам понимаешь: мы студенты, учимся. А твоего брата нельзя оставлять без присмотра. Его надо отдать в этот… как его… специальный интернат.

Арья метнула на него грозный взгляд.

— Да мне тоже всех жалко! — стал оправдываться Энцо. — Но всему есть предел. Мы не можем брать на себя такую ответственность.

— Все зависит от того, какие у него отклонения, — сказал Эмманюэль.

Стоило Энцо высказать свое мнение, как Эмманюэль принимался отстаивать противоположное.

— Он лечится? Наблюдается у специалиста? — спросил он Клебера.

— Мненямням… — вдруг пробормотал Умник.

— Ага, — хмыкнул Энцо, — он все-таки способен издавать какие-то звуки!

А Умник обратился к Арье — к ней и ни к кому другому:

— Можно я возьму печенье?

— Бери, конечно.

Она взяла печенье кончиками пальцев и протянула Умнику, словно он был собачонкой. Клебер скорчился от унижения. Он сделал последнюю попытку объясниться:

— У него интеллект трехлетнего ребенка.

— Надо же! Прямо как у Корантена, — сказал Энцо, не упускавший случая подколоть приятеля.

Шутка разрядила напряжение. Арья взялась за кофейник.

— Ему налить? — кивнула она на Умника.

— Нет, от кофе он перевозбудится, — веско сказал Эмманюэль.

Бесчувствие этих людей убивало Клебера. Молодые, а хуже старой тетушки. Клебер мучился, зато Умник чувствовал себя распрекрасно. Ему очень понравилось печенье и улыбчивая Арья.

— Какая красивая тетя, — сказал он, обращаясь к надкушенному печенью.

— А кое в чем он Корантена явно обогнал, — заметил Энцо.

Умник внимательно посмотрел на Энцо и, ткнув в него пальцем, шепотом спросил брата:

— А этого как зовут?

— Меня зовут Винни-Пух, — представился Энцо. — А это, — он указал на Корантена, — Кролик.

При слове «кролик» Умник сунул руку в карман, и вот уже над столом зашевелились плюшевые уши.

— Ку-ку! — сказал Умник.

— Это еще что? — брезгливо спросил Энцо.

— Не что, а кто, — поправил его довольный Умник. — Кончается на «оль»!

— Это месье Крокроль, — вмешался Клебер, торопясь поскорее отмучиться.