Ничего. Оксана отдохнет, освоится, они с Юрием поедут туда вместе, с каким-нибудь планом. Семье нужна нормальная квартира, деньги хотя бы на сиделку и врачей для деда, а Катю после школы надо забрать сюда. Родители с ней не справятся: не заставят поступать в институт. Это может сделать только старшая сестра.

Оксана нажала вызов прислуги. Вскоре в спальню влетела Вера.

– Ну что, выспалась? Бока не отлежала? Все уже убирают, сбились с ног. Я готовлю. Оказывается, будут еще двое. К Николаю и Алле приехал его сын от первого брака с невестой. Не виделись они девятнадцать лет, представляешь? Он семью бросил, когда сыну был год. Это мне Юра сообщил, тебе не стал звонить, потому что я сказала, что ты еще спишь. В общем, всего нужно вдвое больше. Вот так. Есть хочешь?

– Нет. Сейчас фруктов поем. Слушай, и что мне делать?

– Перышки чистить! Мойся, волосы укладывай, маникюр-педикюр, макияж… Я не поняла, почему у тебя нет парикмахера и так далее?

– Зачем? Я все сама умею. Юра сказал: синее платье надеть. Мне страшно сказать, сколько оно стоит. А моя мама как-то за ночь сшила мне на машинке очень похожее платье по фасону одной знаменитости на фестивале в Каннах. Я Катьке, сестре, тоже в Интернете супер-пупер-модели находила, наряды шила и цепляла известные лейблы, их у нас один жулик продавал. Из Китая привозил.

– Повезло Юрию, – рассмеялась Вера. – Ты деловая. Он с тобой не пропадет, если, не дай бог, его стилист вовремя костюм не закажет. А вообще это идея: пусть он откроет для тебя дизайнерское агентство или что-нибудь такое, а?

– Нет. У меня другое образование. И вообще: я собралась котенка покупать. Ты их любишь?

– Нет. Как я могу их любить, если они на стол лезут?

– Понятно. Ты в опросе поучаствовала. Я встаю и приступаю. Когда все придут?

– Думаю, после восьми. – Вера направилась к выходу, но у порога обернулась: – Ты не котенка заводи, а ребенка, поняла? Девушки, которым попадается такой муж, обычно сразу понимают, что рожать нужно как из пулемета. А ты еще… нет? Лежишь много.

– Я – нет. И не собираюсь как из пулемета.

– А что такое? – Вера развернулась и уставилась на нее с откровенным любопытством. – У вас ведь все в порядке?

– Конечно. Я просто пока думаю.

– Ой, извините-простите, ничего, что я вас отвлекаю, мадам?

– Ничего. Вера, в присутствии Юрия говори мне «вы», хорошо? Мне кажется, ему не понравится, что мы слишком подружились. Ты не обижаешься?

– Я очень рада, что ты такая умная. Ему однозначно не понравится фамильярность с прислугой. Мне просто не хотелось это тебе говорить. Ты была такой растерянной и одинокой сначала. Насчет меня не беспокойся. Наша дружба – мой секрет.

Ровно в восемь вечера Оксана стояла на пороге сверкающей кухни. Вера в это время распределяла цветы по вазам и, оглянувшись, приоткрыла рот от потрясения. Меньше всего хозяйка была похожа на бедную хорошенькую девушку, которую богатый мужчина подобрал на дороге. И на куклу она не похожа. Мелкие белокурые кудряшки были выпрямлены и уложены крупными волнами, оттеняя глаза в размытой темной подводке сверху и снизу, и губы, ставшие крупными и притягательными от слоя винного цвета помады. Темно-синее шелковое платье в пол было простым и совершенным: подчеркивало все достоинства фигуры. На шее висела тонкая цепочка с овальным сапфиром в обрамлении бриллиантов. Но дело даже не в деталях, а в результате. Роковая и дорогая женщина смотрела на все высокомерным, загадочным взглядом, в котором таилась загадка. А губы бросали вызов: попробуй отгадай.

– Да… – произнесла Вера. – Это, конечно, образ.

– Не поняла? – улыбнулась Оксана. – Этот образ я выбрала в честь твоей тезки. Можешь считать, в твою честь. Видела у нас в галерее портреты самых красивых женщин всех времен? Я – Вера Холодная.

– Знаешь, – сварливо заметила Вера, – надо было не называть в мою честь, а меня так накрасить. Я бы выбрала кого-то другого. Нефертити, например. Я б тебе нашла какую-нибудь кастрюлю на голову. Но если честно, я в шоке. Мне кажется, мы все тебя не знаем. Не только я, но и твой муж. Ты себя еще покажешь, тьфу на тебя… Это я не плююсь, а отвожу от тебя сглаз.

Поздно вечером Андреас как всегда долго смотрел на огонь в камине, поглаживая и успокаивая лежащего рядом Урсуса в пластиковом воротнике после тяжелой операции на суставе, спасти который не удалось. Теперь вместо него – имплант. Надо, чтобы прижился. Придется научиться с ним жить. Пес вздрагивал и поскуливал во сне, открывая глаза, как только Андреас переставал его гладить.

Андреас смотрел на пламя не щурясь. Он как будто вел диалог с огнем: слушал подсказки, рассматривал в ярком поле то, что было, вспоминал то, что будет… Это появилось давно, когда стало ясно, что он выжил после испытания огнем. Под душем он видел теперь свое тело со стороны: вот эти метки были страшными ожогами. Не сгладились за столько лет. Остались, как записи в дневнике.

Он вернулся в спальню, хотел позвонить Кириллу, но посмотрел на часы и передумал. Он даже не уснул, просто сразу попал в тот год, в тот вечер… Пламя большого костра под всеобщее ликование взлетало все выше и выше. Сладко пахло березовым дымом, горько – высоким бурьяном, в котором лежал четырехлетний очарованный мальчик. Взрослые ребята, за которыми он увязался, разделись до трусов и стояли вокруг костра, как добры молодцы из сказки. На самом деле им было лет по четырнадцать-пятнадцать. Маленький Андреас смотрел на их плечи, мускулы и в восторге ждал: неужели они сделают это? И вот началось! Ребята разбегались и прыгали, летели над костром, над огнем, который в карих глазах малыша взлетал до небес. Они делали это так легко, возвращались после полета такими счастливыми и румяными, что это было похоже на волшебство, на исполнение желаний. Мальчик вдруг встал, быстро снял маечку и шорты, отбежал как можно дальше – и помчался. Он взлетел к блаженству… И подростки в ужасе остолбенели. Ребенок упал в самое пламя. Никто не решился его спасать. Они, не сговариваясь, схватили одежду и бросились прочь. Через несколько метров беглецов увидел мужчина, посмотрел на оставленный горящий костер, подбежал потушить… Врачи «Скорой» не сразу поверили в то, что Андреас жив… Врачи в больнице не верили, что его удастся выходить.

Он всю ночь чувствовал жар пламени, проснулся от реальной боли. Горела не только кожа, волна жара мешала дышать. Андреас вскочил и стал быстро одеваться. Такой сон-воспоминание значит одно: что-то случилось. Тут позвонил Кирилл:

– Беда. Мы горим. Точнее, сгорели.

– Иду.

Андреас выбежал за ворота и сразу ощутил запах гари. Когда он подбежал к небольшому двухэтажному строению, которое приобрел для своей спортивной школы, пожар был уже потушен. Пожарные собирали шланги, подходили к машинам. Что-то делали на черном снегу врачи «Скорой помощи».

– Что случилось? Почему врачи? – спросил Андреас у подошедшего к нему Кирилла.