черед стать королем. Такими рассуждениями занимался принц со своей свитой, проводя часы напролет во дворцах или на яхтах.

К 2015 году большинство сыновей умерло, а большинству оставшихся в живых было за семьдесят и более лет. Трон, наконец, оказался на пороге передачи третьему поколению. Проблема заключалась в том, что не было механизма, позволяющего определить, кто из этих сотен внуков годится на роль короля. Старшинство было простым способом ранжирования сыновей, но это была непрактичная система отбора из сотен принцев следующего поколения.

Абдулла попытался исправить ситуацию: После вступления на престол он создал совет, в который вошли все живые сыновья Ибн Сауда и потомки умерших. Так называемый Совет по аллегии должен был избрать кронпринца, который займет трон после смерти короля, и назвать заместителя, который станет вторым в очереди. Такая схема должна была предотвратить резкую смену власти. Но к концу жизни Абдуллы он и его сыновья увидели в нем другое предназначение: Они хотели ограничить власть преемника Абдаллы, наследного принца Салмана.

Абдулла и его сыновья знали, что Салман, самый могущественный из ныне живущих Судайри Семи и ловкий дворцовый управляющий, захочет поставить на престол своего амбициозного тысячелетнего сына Мухаммеда. И они знали, что Мухаммед станет катастрофой для клана Абдуллы. На протяжении многих лет он конфликтовал с братьями и их высшими помощниками, а однажды плюнул в лицо влиятельному сотруднику разведки. В лучшем случае, получив власть, Мохаммед перекроет клану Абдуллы доступ к власти и деньгам. В худшем случае он может лишить их имущества и свободы.

Чтобы отстранить Мухаммеда от дел, сыновья Абдуллы опирались на Халида аль-Тувейджри, главу королевского двора Абдуллы.

 

С прямыми усами, бриллиантовым перстнем и очками без оправы Тувайджри был самым могущественным некоролевским правителем Саудовской Аравии, фактически рожденным для этой должности. Его отец воевал вместе с Ибн Саудом, завоевывая часть Саудовской Аравии, а затем помог Абдулле превратить Национальную гвардию королевства в грозную силу.

По мере того как король Абдулла старел, власть Тувайджри росла. Он подписывал новые законы именем Абдуллы и стал генеральным секретарем Совета верности. Он был единственным не принцем, допущенным на его тайные заседания, и хранителем единственного протокола заседаний Совета.

Важнейшей задачей Тувайджри был контроль доступа к Абдулле, чему способствовало то, что король не любил разговаривать по телефону. Ему было комфортно общаться только при личной встрече. Даже посол в США прилетал из Вашингтона в Эр-Рияд для двухчасовой беседы. Будь то бизнесмен, министр правительства или даже брат короля, встреча с Абдуллой требовала прохождения через Тувейджри. Придворные и наблюдатели называли его "королем Халидом".

Это была беспрецедентная власть для человека, не принадлежащего к королевской семье, и она приводила в ярость наследного принца Салмана и его сына Мухаммеда. Тувайджри знал, что его постигнет та же участь, что и сыновей Абдуллы, или даже хуже - если власть Салмана не будет ограничена. Для Салмана и Мухаммеда Тувайджри олицетворял все, что было плохого в Саудовской Аравии. Этот функционер приобрел особняки, яхты и около двухсот роскошных автомобилей. Он совершал недельные поездки со свитой из двадцати пяти человек в Ritz-Carlton на Central Park South, накапливая расходы на миллионы долларов и фотографируясь с местными жителями, словно королевская особа. "Я думал, что он какой-то принц", - говорит Рахул Бхасин, у которого до сих пор хранится фотография Тувайджри за прилавком Parkview Electronics, крошечного магазина фотоаппаратов и мобильных телефонов за углом от Ritz, где Тувайджри покупал айфоны десятками. Мало что так расстраивает Салмана, как то, что не-король ведет себя как принц.

Один из главных союзников Тувайджри, Мухаммед аль-Тобаиши, был главой протокола Абдаллы. Тобаиши жил в эр-риядском ранчо Samarra на девяносто комнат, когда не был в одном из других своих роскошных домов по всему миру. Эти два человека были миллиардерами, скрывающимися за подневольными титулами, людьми, бравшими деньги в обмен на предоставление доступа к высокопоставленным чиновникам (они не признали никаких правонарушений и не были осуждены за преступления, хотя впоследствии их активы были конфискованы государством). В глазах Салмана и его сына они представляли опасность для династии и являлись примером разгула коррупции.

Мохаммед бин Салман имел собственный опыт общения с Тувайджри, который притворялся доброжелательным по отношению к нему, когда Мохаммед только начинал работать в правительстве в свои двадцать с небольшим лет. Но Мохаммед узнал, что Тувайджри был двуликим. Делая вид, что поддерживает его, Тувайджри в то же время предпринимал шаги, препятствующие продвижению Мохаммеда в семейной иерархии. "Он расставил для меня ловушки", - рассказывал Мохаммед друзьям, описывая, как на каждом шагу Тувайджри пытался вытеснить его из правительства или, если это не удавалось, подкупить, чтобы он успокоился. Мохаммеду было горько еще и потому, что несколькими годами ранее Тувайджри по приказу Абдуллы наложил на него дисциплинарное взыскание за унижение высокопоставленных военных чиновников.

После смерти Абдуллы вторым в очереди на престол стал Мукрин бин Абдулазиз Аль Сауд, самый младший из живых сыновей Ибн Сауда. Тувайджри и его союзники из клана Абдуллы рассматривали Мукрина как буфер против любых попыток возвысить молодого Мухаммеда. По их мнению, если они не могут вытеснить Салмана из линии престолонаследия, то должны хотя бы сохранить Мукрина.

 

Семьдесят девять лет, высокий, с крашеной в черный цвет козлиной бородкой, Салман на протяжении полувека был семейным исполнителем и хранителем секретов Аль Сауда. Молодые члены королевской семьи шептались, что у Салмана наверняка есть камеры в спальнях влиятельных лиц Аль Сауда.

Три поколения принцев и их прихлебателей рассказывали истории о том, как их били по лицу золотым и изумрудным кольцом Салмана на мизинце в наказание за употребление алкоголя, слишком быстрое вождение на окраине столицы или за то, что их поймали при попытке провернуть дерзкую коррупционную схему.

О его вспыльчивости ходили легенды при королевском дворе. Салман часто был тихим и задумчивым, склонным к цитированию исламской поэзии за ночной игрой в карты. Но он мог впасть в ярость при малейшем проявлении неуважения. В начале 1990-х годов, проходя по дворцу своего брата, тогдашнего короля Фахда, в Джидде, Салман был потрясен, когда на его пути встал давний охранник Фахда. Король, сказал ему охранник, был занят.

Салман ударил мужчину с такой силой, что его кольцо разлетелось по комнате. "Я принц! Кто ты?" кричал Салман, а молодые придворные и слуги ползали по полу в поисках кольца. После того как Фахд отчитал брата, Салман оставил охраннику конверт со ста тысячами риялов - более 20 тыс. долларов. "Отдайте этому идиоту", - пробормотал Салман, уходя. (Один из