— Не расстраивайся, Лилиан, у тебя еще все впереди. Будет человек, который полюбит тебя так же сильно, как Филипп полюбил Констанцию.

— Навряд ли, — робко произнесла Лилиан, но было видно, что хотя она и не верит в то, что говорит Марсель, страстно этого желает.

— Я научу тебя стрелять, хочешь, Лилиан? — вдруг строгим голосом сказал Марсель Бланше. Девушка согласно закивала.

— Смотри, как это делается, — он взял со стола тяжелый пистолети вложил в руку девушке. — Взводишь курок…

— Курок? — произнесла Лилиан, отводя большим пальцем большой точеный курок.

— Да-да, ты все правильно делаешь — большим пальцем. А потом вот этим пальчиком нажимаешь.

— А как надо целиться?

— Целиться? Подними пистолет, подними, не бойся, он не такой тяжелый, как кажется.

— А я и не боюсь, — спокойно сказала Лилиан.

— И стреляй, моя дорогая, в голову или в грудь. Только не бойся и не роняй пистолет, когда прогремит выстрел.

— А это страшно? — улыбнулась Лилиан.

— Да нет, это абсолютно не страшно.

— Марсель, ты такой опытный человек и, наверное, ничего не боишься.

— Почему ничего не боюсь? Очень даже боюсь.

— А чего ты боишься, Марсель?

— Боюсь, что меня могут убить, что меня могут ранить, например, отрубят ухо или нос. Представляешь, каким я стану безобразным? И тогда в меня не влюбится ни одна девушка.

— Да нет, этого не будет, не беспокойся Марсель, — Лилиан положила на стол тяжелый пистолет, — я тебя буду защищать.

Марсель Бланше расхохотался, обнял за плечи Лилиан и нежно поцеловал в щеку.

— Спасибо тебе, защитница, только я тебя хочу предупредить:будь осторожна и не надо меня защищать, у меня хватит сил постоятьза себя. Да еще я с этими Реньярами хочу поквитаться и за тебя, и за Этель.

Вдруг на галерее появилась Констанция.

— Они не нападут днем.

Все вздрогнули и посмотрели на девушку.

— Почему? — осведомился Марсель Бланше.

— Я хорошо знаю Виктора Реньяра, ведь я выросла в их доме. Они нападают только ночью, как хищные кровожадные звери, как голодные волки.

— Да, скорее всего, так и будет, — кивнул Марсель Бланше, — ведь днем они бы были слишком хорошими мишенями, и мы смогли бы перестрелять их всех. А вот ночью, в темноте, убивать их будет кудасложнее.

— Ничего, выстоим! — грозно сказал Филипп, обрадованный и вдохновленный тем, что Констанция его любит и заботится о них.

Весь день прошел в тревожном ожидании и в приготовлениях к отражению нападения Виктора Реньяра и его людей. Филипп даже не подозревал, что у них в доме столько оружия. Этель показала ему тайник, где Робер прятал оружие. Набралось около дюжины ружей и пистолетов. Все они были завернуты в промасленные тряпки и вполне годились. Пороха тоже хватало. Единственное, о чем сожалел Филипп, — — так это о том, что их так мало — он и Марсель Бланше. Мужчины забивали досками окна, засыпали мешки песком, баррикадировали и укрепляли двери. К вечеру дом походил уже на крепость.

А женщины — Лилиан и Этель — тем временем чистили оружие и заряжали его.Единственное, чего не хватало в доме, так это пуль. Правда материала для их изготовления нашлось в избытке. Отыскались и формы, несколько щипцов и тигли. Жарко пылал очаг, и Филипп с помощью матери плавил свинец и олово. Шипел раскаленный металл, кухня наполнялась едким запахом расплавленного металла. На обеденном столе уже лежала большая горка сверкающих пуль.

Филипп тщательно осматривал каждую. Они удались на славу. Он пересчитывал их, раскладывая на дюжины. Наконец-то, и этого добра было в достатке. В доме было непривычно темно, ведь все окна были забиты и кое-где заложены мешками с песком.

«Если бы еще несколько дней, — думал Филипп, — дом можно было бы превратить в неприступную крепость. А так он грозен только с виду, а когда смотришь отсюда, изнутри, понимаешь, что долго не продержаться».

С другой стороны, Филипп Абинье понимал, что Виктору Реньяру не под силу собрать за один день много людей, и он приведет с собой максимум полтора десятка человек.

Марсель Бланше словно и не волновался. Он расхаживал по дому, насвистывал и то и дело заглядывал в узкие щели бойниц. Все, казалось, устраивало этого умудренного опытом немолодого человека.

Он сгреб в горсть несколько пуль, подбросил их, поймал, пересыпал с ладони на ладонь. Его движения были легки и уверенны, как у умелого фокусника. Потом Марсель подхватил два пистолета и крутанул их в руках.

— Эх, — сказал он женщинам, — была бы здесь пара моих верных друзей, Реньярам бы пришлось туго. Им бы здесь просто нечего было делать. Мы бы шутя управились с ними. Но жаль, мои верные друзья или лежат в земле, или находятся далеко в изгнании. Но ничего, ещепридет время, и они вернутся — и тогда мы отыграемся за все. А может быть, некоторые из них точно так же укрываются в домах родственников, друзей и готовятся к осаде.

Этель сокрушенно покачала головой.

— Ты бы. Марсель, лучше думал не о том, что может быть, а о том, что есть.

— А мы достаточно об этом подумали, сестра, — махнул рукой Марсель, присаживаясь к столу и придирчиво осматривая ствол пистолета.

Не найдя в нем никакого изьяна — Лилиан постаралась на славу, чистя оружие — Марсель Бланше похвалил свою племянницу, а затем бросил взгляд на забитые досками окна. Свет пробивался сквозь них узкими полосами и багряные отблески заходящего солнца сверкали на начищенных стволах оружия, на свежеотлитых пулях.

Этель поднялась из-за стола, посмотрела на своих детей, на брата так, как будто видела их впервые. А может быть, это был прощальный взгляд, ведь неизвестно, что ждало их сегодняшней ночью. Но женщина не стала никого укорять, потому что изменить что-либо было невозможно. Единственное, что она сказала, так это:

— Война войной, но нам нужно подкрепиться. Ночь будет тяжелой и может быть кровавой. Лилиан, — она строго посмотрела на свою дочь, — приготовь горячую воду и материю для перевязки. Можешь порвать простыни.

А сама Этель занялась приготовлением еды. Она вынесла из кладовой все самые лучшие продукты, которые только оставались в доме, и приготовила поистине королевский ужин. Появилось несколько бутылок старого вина, копченое мясо, колбасы, жареная птица.

Филипп протирал старые, покрытые пылью бутылки, горлышки которого были плотно залиты воском.

— Что это за вино? — спросил Филипп. — Я и не знал, что у нас есть такое. Этель горько усмехнулась:

— Робер приготовил его на твою свадьбу. Он поставил его в тот год, когда ты родился, Филипп, и сказал: