В ту же ночь Берни переговорил с родителями. Поражен былдаже его отец. Перед Берни открывались замечательные перспективы. Годстажировки в магазине мог позволить ему определиться в своем отношении к«Вольфу». При этом решение считалось чем-то само собой разумеющимся — отецпоздравлял сына с успехом, мать интересовалась тем, сколько детей у Бермана…есть ли у него дочери… и так далее. Она уже представляла себе своего сынаженатым на одной из них!

— Оставь его, Руфь!

Отец увел ее, и она в конце концов успокоилась. Уже наследующий день Берни дал ответ мистеру Берману. Тот был чрезвычайно рад егорешению и тут же посоветовал Берни подать заявления сразу в несколько школбизнеса. Он назвал Колумбийский и Нью-Йоркский университеты, поскольку тенаходились в городе, а также Уортон и Гарвард, поскольку те были именно тем,чем они были. Результаты должны были стать известны еще не скоро, пока же емунужно было поднапрячься.

Год стажировки пролетел незаметно. Он был принят в три школыбизнеса. Отказ пришел только из Уортона, при этом говорилось, что он может бытьпринят туда через год, что его, конечно же, не устраивало. Он остановил выборна Колумбийском университете и приступил к занятиям, работая в магазине понесколько часов в неделю. Он стремился познакомиться с деятельностью самогоразного рода, но вскоре понял, что больше всего его интересуют вопросы,связанные с моделированием мужской одежды. Первая его работа, посвященная этойтеме, не только получила высокие оценки, но и имела некое практическоевоплощение: Берман позволил ему немного поэкспериментировать. Успешно закончившколу бизнеса, Берни с полгода работал в магазине, затем вновь занялся мужской,а впоследствии и женской одеждой. С его подачи в магазине появилась массанововведений. Со времени поступления в «Вольф» прошло пять лет. Все шло какнельзя лучше, но тут… В один прекрасный весенний денек Пол Берман вызвал Берник себе и объявил ему, что его на два года переводят в Чикаго. Это прозвучалодля Берни как гром среди ясного неба.

— Но почему?

Чикаго для него ничем не отличался от Сибири. Он совершенноне хотел куда-то ехать. Он любил Нью-Йорк и прекрасно справлялся со своейработой.

— Во-первых, ты знаком со Средним Западом. — Берманвздохнул и закурил сигару. — Во-вторых, ты нужен нам там. Дела у нашейфирмы идут не так хорошо, как бы нам того хотелось. Нашим чикагским коллегамнужно придать некий импульс, и этим импульсом станешь ты!

Он, улыбаясь, посмотрел на своего юного друга. Берманотносился к нему с уважением, и Берни надеялся сыграть на этом, но у него такничего и не вышло. Берман настоял на своем, и через два месяца Берни улетел вЧикаго, а еще через год стал управляющим, что задержало его еще на два года,хотя самому Берни этого, естественно, не хотелось. Город вгонял его в тоску, ауж погода — и подавно.

Родители часто навещали его, явно считая, что их сыну естьчем гордиться. Быть в тридцать лет управляющим чикагского «Вольфа» — достижениенемалое, им мог тяготиться только такой чудак, как Берни. Домой он вернулся втридцать один год. По этому случаю мать закатила настоящий пир, а Берманпозволил ему обзавестись собственной визиткой. Тем не менее с предложениемБерни поднять уровень женской моды Берман соглашаться не спешил. Берни хотелпредставить разом дюжину направлений высокой моды, вернув «Вольфу» славувсеамериканского законодателя.

— Ты знаешь, во что нам обойдутся эти твои платьица?Берман казался расстроенным, Берни же продолжал улыбаться.

— Да. Но для нас могут сделать небольшую скидку. Наделе-то одежда будет классом пониже.

— В любом случае стоить она будет практически столькоже! Кто придет к нам за такими платьями?

С одной стороны, Берман был поражен безрассудностью Берни, сдругой — он был явно заинтригован.

— Я думаю, у нас от посетителей отбоя не будет. Пол.Особенно в таких городах, как Чикаго, Бостон, Вашингтон и даже Лос-Анджелес,где нет всех этих нью-йоркских магазинов. Мы — а не кто-то другой — будем дляних Парижем и Миланом!

— Ох, не оказаться бы нам в богадельне… Берман был ужене столь категоричным — Берни почувствовал это мгновенно. Идея казаласьзаманчивой. Перейти к продаже по-настоящему дорогих товаров, продавать платьяза пять, шесть, семь тысяч долларов, продолжая торговать готовой одеждой,модели которой, однако, должны разрабатываться лучшими модельерами, — вотв чем она состояла.

— Нам не нужно покупать все! Зачем брать лишнее? Мыустроим показ работ каждого модельера, и женщины сами выберут, что им большенравится. Это оправдано и экономически!

Берман боялся пошелохнуться. Идея действительно былазамечательной.

— Возможно, Бернард, ты и прав…

— Тем не менее начать надо с перестройки здания. Надо,чтобы демонстрационный зал выглядел по-европейски.

На обсуждение идеи у них ушел не один час. Когда же кругстоявших перед ними задач был очерчен и разговор подошел к концу, Берманудивленно покачал головой. За последние годы Бернард серьезно вырос. Онпревратился в зрелого, уверенного в себе человека, отличающегося здравостьюсуждений в сферах, имеющих отношение к бизнесу. Он и выглядел теперь каквзрослый — Берман поспешил сказать ему об этом, указывая на бородку, которуюБерни отпустил еще в Чикаго. Ему был тридцать один год. Всего лишь тридцатьодин.

— И как это ты все смог продумать! — Мужчиныобменялись улыбками. Оба были в прекрасном настроении. «Вольф» должен статьиным. — И с чего же ты хочешь начать?

— На этой неделе я переговорю с архитекторами — пустьони представят вам свои предложения. После этого я хочу слетать в Париж. Надопонять, как к этой идее отнесутся модельеры.

— Думаешь, откажутся? Берни нахмурился, но решительнозамотал головой:

— Не должны. Они могут на этом хорошо подзаработать.

Берни не ошибся. Модельеры отказываться не стали. Они тут жеуловили суть идеи и без лишних слов заключили с Берни контракты. Всего их былодвадцать. Берни ехал в Париж, не слишком-то надеясь на успех своегопредприятия, когда же через три недели он вернулся в Нью-Йорк, он чувствовалсебя победителем. На подготовку новой программы должно было уйти девятьмесяцев, фантастическая же серия показов, на которых дамы могли заказать себеосенние гардеробы, начиналась в июне. Для дам все это мало чем отличалось отпоездки в Париж к тамошним знаменитостям. Все должно было начаться с приема, вовремя которого Берни планировал провести головокружительный показ, где были быпредставлены все модельеры. Этот непродажный показ должен был статьсвоеобразной затравкой, предваряющей серию рабочих показов. Все манекенщицы ивсе модельеры, кроме троих, выписывались из Парижа. Берни с головой ушел вработу. Теперь он был первым вице-президентом фирмы. Ему было всего тридцатьдва.

Никому из присутствовавших на первом торжественном показееще никогда не доводилось видеть ничего столь прекрасного. Наряды были простопотрясающими — аудитория непрестанно ахала, охала и разражалась аплодисментами.Все чувствовали, что здесь, в этом зале, творится история моды. Берни чудеснымобразом удалось увязать четкие законы торговли и прихотливость изменчивой модыв единое целое. Он чувствовал моду нутром. «Вольф» разом оставил позади всемагазины Нью-Йорка и Америки. Берни сидел на самом последнем ряду, вполглазанаблюдая за происходящим на сцене и в зале и чувствуя себя едва ли невластелином мира. Мимо проплыл счастливый Пол Берман. В те дни счастливы быливсе. Берни успокоился и, расслабившись, стал следить за манекенщицами,демонстрировавшими вечерние платья. Его вниманием завладела хрупкая блондинка —прекрасное, похожее на кошечку создание с точеными чертами лица и огромнымиголубыми глазами. Казалось, она не идет, а парит… Берни ожил и с появлениемкаждой новой коллекции начинал искать глазами блондинку, зная, что показ раноили поздно закончится и она исчезнет навеки.